— Костлявый, — обиженно спросил посрамленный моей стойкостью бандит. — А он точно живой?

В ответ раздалось презрительное фырканье. Вопрос и впрямь был глупый. Кто, как не мертвец с таким стажем, как у Кощея, мог лучше почувствовать, теплится в теле жизнь или нет?

— Если хочешь, я могу мечом его ткнуть, раз у тебя нынче дыхалка не работает! — предложил Бессмертный.

Купившись на эту несомненную провокацию, Соловей запыхтел раз в десять сильнее прежнего, видимо устраивая себе гипервентиляцию легких, а потом свистнул еще раз. Эта попытка была куда страшнее предыдущей, однако сам свист вышел несравнимо короче. Стоило Разбойнику издать самую первую пронзительную трель, как по поляне прокатился глухой удар, и все прекратилось. Удивившись внезапно наступившему затишью, я выждал пару секунд, после чего осторожно поднял голову и, поняв, что произошло, не смог удержаться от смеха. Как известно, человек хоть и считает себя венцом творения, обладает далеко не самым тонким слухом по сравнению с другими обитателями планеты. Поэтому неудивительно, что свист, который был мне всего-навсего неприятен, произвел на Барса Мурзоевича куда более сильное впечатление. Настолько сильное, что бедный Кот Ученый попросту упал в обморок. Ну а поскольку сам он в тот момент находился как раз над нашими противниками, то именно на них он и обрушился.

Впрочем, из строя были выведены далеко не все. Если Дмитрий и Соловей тихо лежали, придавленные могучим телом Васильева-младшего, то Кощей уже начинал потихоньку шевелиться. Подергивание его конечностей очень быстро прекратило приступ моего несвоевременного веселья. Кощей и после столкновения с машиной оправился почти мгновенно, а Барс Мурзоевич, хоть огромен не в меру, был все-таки очень мягким, местами белым и очень пушистым.

Пришло время поторапливаться. Я замельтешил по поляне со скоростью героев поставленного на быструю перемотку кинофильма. Надо было срочно найти что-нибудь, чем можно обездвижить моих временно недееспособных противников. Как ни странно, необходимые причиндалы обнаружились в экипировке Соловья. На какой-то случай Разбойник имел при себе больше полдюжины пар отличных стальных наручников и моток плотного широкого скотча. Более того, не пойми где волшебный бандит разжился ни много ни мало автоматом калашникова, укомплектованным подствольным гранатометом и большим количеством боеприпасов. Подивившись этому обстоятельству, я нацепил на Соловья первую пару наручников, после чего занялся Кощеем. Для этого вечного мертвеца пришлось долго вытаскивать из-под кота. Собственно, складывалось ощущение, что он-то и принял на себя основную массу Барса Мурзоевича. У Бессмертного никакого человеческого оружия не оказалось. Зато в ножнах на его спине по-прежнему висел грозный и на мой вкус слишком уж своенравный меч-кладенец. Освободив Кощея от этого обоюдоострого раритета, я в качестве компенсации повесил на него все остававшиеся у меня наручники. Могучие руки Бессмертного с трудом поместились в браслеты, тем более что лишь по два из них пришлись на запястья. Остальные нужно было застегивать уже на предплечьях этого невероятно сильного монстра. Тем не менее даже после этого я не был уверен, что Кощей не сумеет вырваться на свободу, поэтому собирался намотать на него еще и весь имевшийся в моем распоряжении скотч, но сначала надо было потратить немного клейкой ленты на Дмитрия. Тут обнаружилась еще одна странность. Счастливчик и так уже почему-то оказался связан. К этому моменту в моей голове стало достаточно тесно от загадок, поэтому решение новой головоломки я предпочел оставить на потом, а пока попытался привести в чувство Кота Ученого.

Ни на какие устные призывы зверь не отреагировал. На робкое потряхивание тоже. Более решительные действия, выразившиеся в поднятии кошачьих век и даже дерганье роскошного длинного уса, опять-таки ни к чему не привели. Все это вынудило меня к последнему шагу. Я вытащил из рюкзака одну из бутылок с минералкой и, зажмурившись, вылил полтора литра воды на своего бесчувственного напарника. Результат оказался неутешительным. Теперь Барс Мурзоевич, как и положено мокрому коту, выглядел несчастным и жалким, но бодрости перенесенная водная процедура ему не прибавила. Я же чувствовал себя последней сволочью — гадом, который нагло глумится над своим нуждающимся в помощи товарищем.

Не утешало даже то, что мне самому тоже отчаянно требовалось чье-то участие. У меня на руках было два волшебных злодея и один предатель, а также тяжело раненный товарищ. И не просто товарищ, а легендарный Кот Ученый, чья жизнь казалась мне не менее ценной, чем все творчество описавшего этого зверя Александра Сергеевича Пушкина. Доставить Васильева-младшего к ветеринару я был не в состоянии. Его и сдвинуть-то с места было почти невозможно, не то что дотащить до покинутой нами штаб-квартиры. Куда проще было самому сбегать в Москву и попытаться привести какого-то доктора сюда. В конце концов, остатков моего аванса должно было хватить на то, чтобы какой-нибудь эскулап по части животных согласился совершить выезд к тяжело больному четвероногому другу. Вот только как затащить его на ту сторону? Мало того, что станется с этим врачевателем братьев наших меньших, когда я покажу ему Барса Мурзоевича? Скорее всего, у него попросту съедет крыша, и вместо специалиста, способного вылечить кота, я получу беспомощного человека, нуждающегося в помощи психиатра. Опять же, как бы крепко я ни связал наших врагов, где гарантия, что за время поиска и доставки ветеринара они не найдут способа освободиться? Ведь если это произойдет, то Кот Ученый окажется даже в большей опасности, чем сейчас.

С каждым витком размышлений ситуация казалось мне все более и более неразрешимой, и тут я вспомнил: «Ковер!» Действительно, транспортное средство вэчекистов было бы сейчас очень кстати. Да, конечно, я не умею им управлять, но уж что-что, а это дело техники. Дерну за одну веревочку, дерну за другую — глядишь, и научусь. Окрыленный осенившей меня идеей, я занялся обеспечением безопасности Васильева-младшего. Страшно подумать, сколько бы реального времени мне понадобилось, чтобы спилить перочинным ножом хоть одну тоненькую березку. Я же спилил их сразу восемь, причем в режиме сверхскорости справился с этим за какие-то доли секунды. Примерно столько же ушло, чтобы превратить березовые стволы в остро отточенные колья, которыми я зафиксировал на земле уложенного мордой вниз Кощея. Два кола вбил с двух сторон от его шеи, еще два по бокам от туловища. Остальные, вбитые крест-накрест, должны были удерживать ноги. Соловей и Дмитрий не представлялись мне столь опасными, поэтому их я просто примотал скотчем каждого к своему дереву, а Разбойнику еще и сделал надежный кляп.

Теперь оставалось самое простое — найти дорогу домой. Общее направление я более-менее представлял, но для пробежки на сверхскорости простого «более-менее» было мало. Впрочем, у этой проблемы нашлось свое решение — нить-искатель, извлеченная мной из вещей Дмитрия. Пусть именно она помогла Счастливчику заманить меня в глубь леса, однако это вовсе не означало, что я не могу использовать волшебство искателя по назначению. Надо лишь правильно выбрать предмет, который я привяжу к концу клубка, но как раз с выбором у меня никаких вопросов не было. Я точно знал, что спальный мешок, в котором Дмитрий прятал Кощееву смерть, является имуществом Общества. А раз так, то пусть он и приведет меня в штаб-квартиру.