Это стало ее самой большой ошибкой.

Глава 63

— Я призналась Уильяму, что являюсь суккубом на одном из наших свиданий. Я очень боялась, просто не могла его уже обманывать и он… понял, ты знаешь? Понял, так мне тогда казалось. Мы спокойно посидели-пообедали, а потом он, как всегда, проводил меня до дома.

Правда, потом в поведении молодого человека начали проскальзывать некоторые странности. Он начал иногда следить за своей возлюбленной, еще не ставшей ему даже невестой. Не провожать ее по делам, как прежде, а именно преследовать тайно, будто проверяя.

— Я не знала, что и думать. Гадала: может, он беспокоится обо мне, поэтому хочет присмотреть. Но почему не подойти? Но я решила, что так и надо, не стала ничего говорить.

Потом начались странные вопросы. Уильям выяснял разное о семье Саманты, о ее родителях, об их состоянии и приданном. Она честно сказала, что после побега рассчитывать не на что. Потом Уильям стал расспрашивать о том, как Саманта справляется со своими способностями и что она умеет.

— Я не так уж и много умела. Меняла внешность только непроизвольно, пока не было браслета. А как получила его, то стала сохранять свою внешность. Чтобы принять чужой облик осознанно, мне нужно было быть хорошо знакомой с этой женщиной, видеть ее вживую: не только внешность, но и мимику, жесты, прочее. Я видела, как ты, например, можешь сменить облик полностью: и рост, и фигуру, и одежду. Я так не могу, я меняю только лицо, волосы, руки, шею — то, что видно из-под одежды. Я совсем еще молодой суккуб. Например, облик, который я взяла, когда приехала в столицу, принадлежит гувернантке, которая воспитывала меня с детства.

Вообще-то, Саманте повезло. Кроме суккубской наследственности, в ее генах наследили еще и маги, и у нее были небольшие способности. Их было недостаточно, чтобы обучаться магии, но зарядить амулет или накопитель она могла. Те, к кому родители обращались за консультацией, именно этим объясняли то, что ее не поглотила известная в народе суккубская жажда энергии.

— Уильям спрашивал, как я питаюсь, откуда беру силы. И эти вопросы, намеки… они были такими… неприятными, — морщилась девушка. — Я видела, что он меня в чем-то подозревает, хоть раньше я никогда не давала ему поводов. Я пыталась объяснить ему, что из-за магического дара я не нуждаюсь так сильно в энергии, он кивал, но я понимала — не верит. Я еще попыталась ему рассказать о том, что, когда фотографирую любящие семьи, когда вижу их у себя в салоне, это помогает, как будто наполняет меня силой… но он не понял. А вы понимаете?

— Конечно, милая, — кивнула я. — Любовь, даже не направленная на нас, подпитывает наши силы, поэтому я и открыла это агентство. И что случилось? Он… расстался с тобой?

Саманта потупилась и отрицательно покачала головой:

— Лучше бы он меня просто бросил, это было бы честнее.

Дело в том, что у Уильяма, кроме хороших черт характера вроде вежливости и трудолюбия, был и некоторый пунктик. Он мечтал разбогатеть. Вот только что был вполне нормальный умный вежливый и приятный молодой человек, а как услышит о том, как кто-то разбогател на каких-нибудь приисках за тридевять земель, так начинает суетиться, раздумывать, почти бежит покупать снаряжение для мытья золотого песка. Потом, правда, раздумывает, остывает и возвращается в нормальное состояние. Но эта идея фикс все и разрушила.

— Однажды он пришел в мой салон, дождался, пока я закончу с клиентом, и рассказал свой план, — тяжело вздохнула Саманта. — Он предложил мне познакомиться с леди Форсфиль, которая недавно приехала в наш город пообщаться со школьной подругой. Ходили слухи, что она баснословна богата. Я должна была посмотреть на нее, а потом принять ее внешность, чтобы… чтобы… — девушка всхлипнула, не в силах даже выговорить, чего хотел от нее мужчина, которого она уже считала своим женихом.

У Уильяма появился «гениальный» по его мнению план — примерно как в нашем мире у некоторых мошенников — шантажировать богатенькую леди, используя поддельные фотографии. Только у нас для этого используют фотошоп, а он потребовал от невесты принять внешний вид другой женщины и, раздевшись, лечь в кровать с незнакомым мужчиной, чтобы сделать компрометирующие снимки.

Саманта, конечно, с возмущением отказалась: это было подлостью, да и девичья стыдливость бы не позволила бы, конечно, ни за какие деньги. Но Уильям на этом не остановился и высказал ей все, что думает: что ей не впервой, что суккубы не могут быть невинны по определению, что она наверняка давно уже пошла по рукам, просто хорошо скрывает, поэтому он не смог отследить… в общем, много что было сказано, с тех пор плодотворное сотрудничество фотоателье и багетной мастерской было разорвано.

— Я отправила леди Форсфиль анонимную записку с предупреждением, и она спешно покинула наш город. Подумала, что у Уильяма это пройдет, когда он поймет, что возможность упущена. Так всегда было. Надеялась, что он остынет… но нет. Когда я пришла за своим заказом, сделанным до нашей ссоры, он отказался меня обслуживать. Пришлось срочно заново печатать портрет, обращаться в мастерскую на другом конце города, извиняться перед заказчиками…. Но ему этого оказалось мало. С тех пор Уильям начал меня преследовать, заходил в лавку каждый раз, когда приходили посетители-мужчины, устраивал скандалы, как ревнивый жених. Но самое ужасное — он начал распространять слухи о том, что я — суккуб. В столице это, быть может, еще нормально, но у нас в провинции… женщины приходили искать у меня загулявших мужей, мужчины начали делать непристойные предложения, мамочки с детьми переходили на другую сторону улицы, а нормальных клиентов стало катастрофически-мало. В моих фотографиях стали видеть что-то позорное, какой-то эротизм: любая башня на фоне или любое дерево — фаллический символ, холмы — линии женского тела и так далее. Когда мне разбили витрину и написали гадости на двери, я поняла, что нужно уезжать.

Глава 64

В столицу Саманта прибыла пару месяцев назад, при себе у нее было кое-какое нужное оборудование, но предыдущий опыт серьезно подорвал ее финансы. Для своей фотомастерской она оформляла зал, заказывала вывеску, аренду вперед — все это ей, конечно, никто не возместил и денег не вернул, ведь она решила разорвать договор по собственной воле. Но Саманта все же понадеялась, что в столице будет все иначе. Однако, столкнувшись с местными ценами,