– Что это было? – восторженно спрашивает Бейб.

Я фыркаю и иду в ванную, чтобы принять душ.

– Ничего, мы просто пожелали друг другу спокойной ночи.

– Он расстался с ней?

Я поворачиваюсь с широко открытыми глазами, поджимаю губы и киваю.

– О боже! – Она падает на кровать, хихикая.

– Что? Что случилось? – спрашивает Сэйра, снимая наушники.

– Пайлот расстался со своей девушкой! – восторженно визжит Бейб.

– Что? Почему? – спрашивает Сэйра.

– Из-за Шейн! – смеется Бейб.

– Нет! – сразу же исправляю я.

– Что? – удивленно произносит Сэйра.

Я закрываюсь в ванной и заскакиваю в душ, чтобы избежать дальнейших расспросов.

Утром в среду я сижу на кухне, готовлю тост, когда заходит Пайлот. Мое сердце подпрыгивает. Завтра мы едем в Париж.

– Доброе утро, – мимоходом приветствует он меня, прежде чем включить электрочайник.

– Доброе утро, – и я улыбаюсь ему, прежде чем вернуться к тщательной прокрутке Twitter на Сойере. Он готовит себе чашку чая и садится напротив меня, улыбаясь.

Я отодвигаюсь от компьютера и вопросительно поднимаю брови.

– Так, – начинает он. – А… не хочу говорить слишком прямо, но не хочешь поехать со мной в Париж на этих выходных?

– Типа на свидание? – спрашиваю я с притворным удивлением.

– Ага.

– Конечно.

– Ладно, хорошо, – его улыбка становится шире. – Во сколько завтра заканчиваются твои лекции?

– В четыре тридцать.

– Четыре тридцать, – повторяет он. Сказав это, он встает, кладет чашку в раковину и уходит.

* * *

Наступил четверг. Я на занятии. Мы обсуждаем создание литературных миров, разбирая «Гарри Поттера», и это здорово. Рядом с моей партой мой рюкзак и чемоданчик на колесиках, потому что мне нужно будет сразу уезжать прямо отсюда, чтобы успеть в шесть тридцать на «Евростар». Когда лекция заканчивается, я выхожу последней, вытаскивая за собой свой багаж. Перенося сумку через порог здания, я замечаю Пайлота, стоящего на тротуаре, со своим рюкзаком и пакетом.

– Что ты здесь делаешь? – весело спрашиваю я, подходя к нему.

– Взял нам немного еды на путешествие, – он поднимает пакет.

Я драматично ахаю, глядя на содержимое.

– Шаурма! Откуда ты знал, что она мне нравится?

– Не знаю. Никогда не слышал, чтобы ты упоминала.

* * *

Мы сидим рядом друг с другом в метро. Нам удобно, хотя нас и сжал поток толпы в час пик. Мы на свидании. Первом свидании. Что странно, потому что мы уже знаем друг друга. Первые свидания такие… новые.

Но что я в действительности знаю о жизни Пайлота вне Лондона? Я поворачиваюсь вправо к нему и он встречается со мной взглядом.

– Пайз, мы так и не поговорили нормально о наших жизнях вне… обучения за границей. Это странно. Мне казалось, что я знала тебя, мне кажется, словно ты знал меня, но правда ли это? – я хмурюсь.

– Это вопрос с подвохом, – он наклоняет голову. Я смотрю на него, свободно восхищаясь тем, как привлекательно он выглядит прямо сейчас, потому что мне позволено, потому что мы на свидании! Голос дамы из метро раздается над нами: «Пассажиры, будьте внимательны при посадке в вагон».

Его взгляд снова сосредотачивается на мне.

– Мы знали друг друга. Думаю, я не рассказывал о частной жизни дома, потому что мы не поднимали эту тему. Можно было обсудить столько всего другого, ведь все было в новинку.

– Ага, я тоже никогда особо не говорила о жизни дома. Думаю, это было типа побега, находиться здесь и иметь возможность думать только о новизне пребывания здесь.

Он слегка хмурится, кивая.

– Я хочу сказать, что то, что мы не говорили о нашей жизни в США, еще не значит, что мы не знаем друг друга. – Теперь он слегка улыбается. – Я знал, что, когда ты встанешь на кухне, стул упадет.

Я фыркаю.

Он продолжает как ни в чем не бывало:

– Я знал, что если прозвучит знакомая тебе песня или если кто-то вдруг начнет петь, ты станешь подпевать. Я знал, что если ты споткнешься на улице, ты станцуешь безумный танец и умудришься устоять. Я знал, что, скорее всего, всегда найду тебя пишущей на кухне. Я знал, что у тебя льдисто-голубые глаза. Я знал, что всегда могу пошутить над твоими странными занятиями, потому что ты посмеешься вместе со мной. Я достаточно знал, чтобы знать тебя.

Я смотрю на него, на мгновение потеряв дар речи. Он опускает взгляд, улыбаясь, глядя на свои руки и теребя лямку рюкзака.

– Знаешь, ты никогда не платила мне той же монетой, когда я издевался над тобой, – заканчивает он.

Мои губы поднимаются в улыбке.

– Ты не такой странный, как я, над тобой сложнее пошутить. Тогда еще я едва знала, как шутить над собой – думаю, я еще была недостаточно искушенной.

– Теперь ты искушенная? – он ухмыляется.

– В моих рамках – да, – отвечаю я с фырканьем. – Я приехала сюда, будучи такой закрытой. Трудно быть циничной, когда постоянно кружишься, восхищаясь всем вокруг. Столько раз ты шутил или говорил что-то смехотворное, и столько раз я не осознавала это целых три минуты, потому что была так отвлечена миром, что не понимала сарказм, и потом чувствовала себя идиоткой за то, что пропустила его и не среагировала вовремя.

Он широко улыбается, качая головой.

Я продолжаю говорить искренне.

– Мы путешествовали по странам, которые я никогда не видела! Было много впечатлений. – Я смеюсь, глядя на колени. – Теперь, когда я уже здесь побывала, они скорее знакомые, чем чужие, – я снова встречаюсь с ним взглядом. – Я уже не чувствую себя таким новорожденным щенком.

Пайлот кивает слегка улыбаясь.

Я заметил.

– Заметил что? – спрашиваю ее немного заносчиво.

– Ты храбрее, чем раньше.

* * *

Мы едим шаурму в зоне ожидания «Евростара». Как только мы садимся на поезд в Париж, я поворачиваюсь и спрашиваю у него то, о чем думала уже некоторое время.

– Почему ты захотел учиться за границей?

– Чтобы сбежать от всего и попутешествовать, повидать мир.

Всего?

– Серьезно?

– И отвлечься от учебы. Тут семестр полегче и когда еще получится пожить в другой стране?

Я киваю и смотрю на колени.

– А ты?

Я поджимаю губы.

– Наверное, мне нужно было уехать, но в то время я была зациклена на том, чтобы начать колледж заново.