— Ну и что дальше? — спрашивает он.

— Дальше? — Она поднимает глаза, отпивает чай и делает вид, будто не понимает, о чем он. — Я ем, а что такое?

— Аня-я-я…

Невооруженным взглядом видно, что она нервничает. И почти готова сбежать, но "почти" здесь ключевое слово. Что-то держит, и если за это уцепиться, она останется.

— Идем, — Игорь протягивает ей руку.

— Куда?

— На кровать.

— Игорь! До чего ты…

— Я сказал "на кровать". Там мягко. И там ноутбук.

— Зачем тебе ноутбук?

— Да пошли уже!

Он подхватывает ее на руки и поднимается на возвышение по белоснежным ступенькам. Там, в нише, стоит большая кровать с двумя мерцающими электрическими свечками по бокам и небольшая тумбочка, на которой он оставил ноутбук.

Садится на край постели, подтягивает девушку к себе. Потом, подумав, сажает на колени и берет ноут. Аня молчит, заинтригованная, даже почти не боится.

— И что там такое?

— Будем выбирать тебе институт. Раз уж ты совсем забила на это бесполезное занятие.

Она забавно краснеет и пытается сползти с колен, но куда там. Игорь вцепился в нее и никуда не планирует пускать в ближайшие часы. Ну разве что поближе к центру кровати, на подушечки, чтобы помягче.

Он открывает поисковик вбивает названия вузов и начинает методично все просматривать: факультеты, кафедры, специальности. Отбирает в отдельные вкладки все более-менее приличные, с хорошей базой, с нормальным составом.

— Направление-то у тебя хотя бы есть?

— Не знаю. Наверное, надо научиться управлять деньгами, которые оставил твой отец. Боюсь, если я окажусь с ними один на один, то быстро провалю экзамен на зрелость.

Ему кажется, это не ее. Во всяком случае он не может представить Аню в строгом костюме, серьезным инвестором или генеральным директором. Ей бы пошло что-то творческое, яркое. Владелицей галереи, или ресторана. Чего-то красивого, индивидуального. Для управления деньгами можно нанять специалиста, благо за пять лет жизни в их семье связей у нее появится достаточно. А вот возможность посвящать время чему-то интересному… такой у него самого не было. И Игорь совершенно искренне не понимал, почему она, имея свободу выбора, идет туда, куда его загнали обстоятельства?

Не то чтобы он не любил работу. Любил, конечно, и образование выбирал сам, с расчетом на будущее. Но все равно чувствовал, что ему крупно повезло, и желаемое совпало с необходимым. Выбери он профессию музыканта или режиссера, пришлось бы хуже.

Но если сейчас надавить, она послушно выберет то, на что он укажет. Зато если разочаруется в скучном экономическом образовании, то перейдет на другой факультет и задержится подольше. Диплом-то для наследства обязателен.

— Управление бизнесом, значит. Пойдет?

Она недоверчиво смеется.

— Здесь нет мест. И никто не возьмет сюда сироту, которая год пахала уборщицей.

— Это я сейчас в вашем голосе, Анна Артемовна, слышу сомнения в моих способностях?

— Да! — упрямо кивает. — Даже ты не способен купить место за месяц до занятий.

— Та-а-ак, сейчас выясним, на что еще ты не считаешь меня способным.

Он убирает ноутбук и откидывается на спину. Ане ничего не остается, как упасть сверху, он вдыхает цветочный запах, исходящий от волос, чувствует тепло ее тела и то, как медленно возбуждение становится нетерпимым. Руки сами по себе тянутся к пуговичкам на ее рубашке.

— Про это я не говорила.

— Я додумал.

— Ты всегда так делаешь?

— Додумываю?

— Под невинным предлогом тащишь девушек к себе в постель.

— Нет, обычно предлоги не невинные. Так что это мой первый раз.

Он убирает волосы, чтобы коснуться нежной кожи на шее и тихо-тихо говорит, щекоча дыханием ухо:

— Так что тебе придется быть со мной очень нежной.

— Я могу быть настолько нежной, что расскажу тебе сказку и уложу спать.

Он смеется, продолжая расстегивать рубашку. Стянуть ее полностью не получается, Аня не приподнимается, чтобы облегчить ему задачу, но зачем, если ее плечи и живот открыты, а грудь скрыта только легким кружевным бюстом. Он определенно любит этот новый тренд на платья-рубашки.

Им некуда спешить, впереди долгая южная ночь. Темная, ветреная. Ане некуда сбегать, а еще им некому мешать. Даже ее сестричка вряд ли проснется, чтобы обломать ему ночь. Нет, определенно он свое получит.

На самом деле, если делать все не спеша, шаг за шагом продвигаясь к цели, Аня и не поймет, в какой момент от сомнений перейдет к однозначному "да". Ему остается только наслаждаться. Гладить живот, целовать шею сзади, одновременно с этим подбираясь к застежкам лифа.

— Я против… — как-то не слишком уверенно звучит ее голос.

Особенно сильно срывается, когда Игорю удается добраться до груди и пальцы сжимают сосок, а тело девушки словно пронзает током. У Ани вырывается полустон-полувсхлип, обреченный и усталый. Она понимает, что проиграла, понимает, что не хочет и не может сопротивляться его рукам.

Игорь перекладывает ее на постель и смотрит. Взгляд скользит по растрепанным шоколадно-карамельным волосам, в полумраке и мерцании светильников они кажутся слишком темными. По распахнутой рубашке, набухшим и затвердевшим соскам. Длинным, стройным ножкам. Ее кожу еще не схватил загар, отчего Аня кажется еще более хрупкой в сравнении с ним.

И это нереально заводит.

К черту все стеснения и отмазки. Равенство в постели точно не для него. Опытные любовницы — это отлично, активные соблазнительные шлюхи — замечательно. Но ничто не сравнится с опьяняющим ощущением власти над такой, как Аня. Ничто не сможет снести крышу сильнее, чем выгибающееся от удовольствия тело, в полном его распоряжении.

Ему нравится дразнить ее легкими прикосновениями к губам, нравится контраст между невинностью поцелуя и порочностью твердых горошин сосков под пальцами. Нравится приучать ее к большему, с каждой минутой открывать новые грани удовольствия.

— Я завтра об этом пожалею.

Последняя попытка, довольно слабенькая. Уж такой аргумент и подавно не заставит его отказаться от ночи.

— В этом я даже не сомневаюсь. Причем жалеть ты будешь вне зависимости от того, что мы тут будем делать.

Аня словно задумавшись, замирает. Игорь пользуется моментом, впивается в губы поцелуем. Сначала ему даже удается себя контролировать и быть нежным, потом страсть побеждает, и единственное, на что хватает выдержки — не делать ей больно напором.

И он даже готов к сопротивлению, уже давно смирился, что просто не будет. С тех пор, как увидел ее возле гостиницы. Этот образ сводил с ума, выводил из равновесия несколько бесконечных месяцев.