— Что ты творишь?! — спрашиваю я.

— Это вы что творите? Уехать ночью по серпантину! Сбежать хрен знает куда, отключить телефоны. Ладно Крис, но от тебя я такой безответственности не ожидал.

— Сюда смотри. — Я включаю телефон и открываю фотки. — Сюда, сюда, прямо на экран. Что видишь?

— Фотографию. Кристины. Бухает сидит.

— Это все, что ты видишь? — мне не хочется в это верить. — То есть ты не видишь, что она здорова и довольна жизнью? Что смотрит на закат и пьет вино? Что позволяет мне себя фотографировать и не демонстрирует окружающим средний палец? Почему ты не можешь оставить ее в покое? Почему не даешь жить своей жизнью? Что это за идиотское правило с карточками, зачем привязывать ее к себе? Ей двадцать! А не два, Игорь. Зачем ты продолжаешь традиции своего отца, который, будем честны, мало что понимал в воспитании детей? Что случится, если Крис на пару дней съездит погулять по магазинам в Ханью? Что такого она натворит, если в одиночестве отправится на Санторини и погуляет? Переспит с парнем? Так ты, вроде, большой мальчик, постоянно мне пытаешься это доказать, что тебя смущает? Дай ты ей свободы! Дай ей пространство, чтобы она сама с собой подружилась! Зачем ты приехал? Мы бы вернулись через пару дней, ты и сам знаешь, знает даже Серега. Тебя бесит тот факт, что мы сбежали, но ты даже на минуту не задумался о причинах! И не моего побега, Игорь, а Крис. Фу, аж язык устал.

Игорь слушает молча, сощурившись, будто сканируя меня своим пристальным взглядом.

— Нельзя заставить человека ловить кайф от отдыха с тобой, забрав у него возможность уединиться. Это не ей ты хорошо делаешь. Ваш отец это делал ради себя, чтобы себе показать образцовый отдых образцовой семьи, но тебе-то это зачем? Она уже взрослая, она не будет милой и веселой младшей сестренкой. Крис нездорова, это факт, с которым ничего не поделаешь. И ты делаешь выбор. Либо ты пускаешь пыль в глаза окружающим, что у вас все нормально и ломаешь сестру под свои нужды. Либо ты ей помогаешь.

— Я ее ломаю? — Игорь хрипло смеется. — Да, вот я не слушал еще такого от…

Он обрывает фразу на полуслове, а мне остается только догадываться, что он чуть не сказал. Мне хочется его то ли ударить, то ли разреветься. А может, все вместе, а потом впихнуть в глупую голову то, что я пытаюсь до него донести.

— Дура я. Ходила, скучала. Думала, вот это надо Игорю показать. О, а вот это бы ему понравилось. Мы тебе вина в подарок купили.

— Ань…

— Ну что?

Я поднимаю голову и смотрю ему в глаза. Темные. Красивые.

— Хватит уже всех воспитывать. Семья должна быть вместе не потому что у нее выбора нет. А потому что она семья.

— А если она иначе развалится?

— Ваша не развалится. Просто дай всем немного свободы. И не контроля, а заботы. Пойдем завтра с нами гулять. Пройдемся по Ие, съездим в Фиру, на пляж. Потом поедем домой. Сейчас иди… ты где остановился?

— Здесь и остановился, номер через два от вас.

— А говорили, сезон… Ладно, иди к себе. Мы никуда не денемся. Завтра погуляем. Я Крис уговорю, она не будет тебя кусать. Ну или хотя бы постарается. Но и ты не изображай строгого отца, побудь братом и все. Она хорошая девчонка, она не делает ничего криминального и совсем необязательно водить ее на поводке.

— Ты только о Крис. А о себе не хочешь поговорить?

— Не хочу, но ты же не отстанешь.

— Приходи.

— Позже. Через пару часиков.

Он двигается вслед за мной в сторону двери, но я его останавливаю.

— Свобода-а-а. Ну что тебе стоит?

— Подарок принесешь?

— Какой подарок?

— Вино. Сама сказала, мне купили. Хочу подарков.

Я фыркаю и закатываю глаза.

— Иди к себе!

Потом возвращаюсь в комнату. Немного, но становится легче.

— А где Мэри Поплине? — хмыкает Крис.

Она, словно ни в чем не бывало, сидит на постели и мажет кремом ноги.

— Отправила спать. В его возрасте нельзя так нервничать.

— И что, даже в угол не поставил?

— Поставит еще. Просил зайти на разговор. Будет воспитывать.

— Ага, — фыркает Крис. — Как же. На, раз мне не пригодилось, хоть ты дел не натворишь…

Она кидает какую-то темно-синюю коробочку, которую я автоматом ловлю. Слегка краснея, читаю надпись "Презервативы" и бросаю ее обратно в Кристину. Та смеется и с легкостью уворачивается, а коробочка улетает через открытое окно… снаружи доносится ругань на греческом. Мы молчим. О чем думает Крис, не знаю, а вот я представляю реакцию Игоря, если сейчас кто-нибудь придет на нас жаловаться.

— Все. Я спать. — Кристина укладывается в постель, но я вижу, что под одеялом она включает телефон.

Сама я беру бутылку вина, которое мы купили в подарок и, подумав, складываю в вазу оставшиеся фрукты. Возможно, Игорь голодный. Я плохо себе представляю Крестовского, неспешно остановившегося поесть во время поиска сбежавших подопечных.

Когда ухожу, Крис уже спит, а телефон так и остается зажатым в руке.

В комнате темно. Единственный источник света — месяц, заглядывающий в балконное окно. Штора от сильного ветра развевается, вазочка на подоконнике опасно качается. Но вставать и закрывать окно не хочется. Внутри еще теплится надежда, что она придет.

Он будет чувствовать себя наивным идиотом, если они сбегут. Если она его обманула, Игорь их обеих за уши притащит домой и никуда не выпустить до самого двадцатипятилетия. Отдаст им наследство и валите на все четыре. Криське только еще бизнес организовать придется, тоже геморрой.

Убеждать себя в том, что Аня не придет, ему даже понравилось. Такое болезненное удовольствие. Нахрен ты ей не сдался. У нее вон свои идеалы, в них секс не вписывается, там любовь, белое платье размером с церковный купол, счастливый влюбленный жених. Что там дальше? Свадебное путешествие на Мальдивы, ребенок, красная машина в подарок на выписку из роддома, второй ребенок, счастливая семья и уютная старость. Пожалуй, на Мальдивы он еще способен, а остальное… не в духе времени, это точно. Можно вон, глянуть на родителей и убедиться, что все сопли и слюни кончаются не слишком хорошо.

Интересный мазохизм, конечно. Ему кажется, если накрутить себя до предела, то не придет чувство обидного разочарования, когда Аня окончательно откажется смотреть в его сторону.

В дверь тихо стучат. Игорь пружиной подскакивает на ноги, распахивает дверь и, крепко хватает Аню, прижимая ее к себе.

Раздается грохот, звон стекла, Аня ругается и через несколько секунд в комнате вспыхивает свет. Игорь щурится с непривычки, а Калинина ползает по полу, собирая рассыпавшиеся фрукты.

— Что вы за люди, — бурчит она. — Хочешь вам добро сделать, вы грушу потеряете, клубнику раздавите, манго вообще… под диван укатилось. Вазу разбила, теперь мне тут еще убираться и фрукты заново мыть.