– Спятил совсем, кому это нужно? Новости есть?

– Ни одной, – разозлился Артем и всю обрат­нуюдорогу молчал, только посверкивал глазами, когда я пыталась разговорить его.

Простившись с ним (прощание вышло корот­ким и холодным, ярасстроилась), я принялась ко­лесить по городу в бесполезных попытках разузнатьчто-нибудь, способное пролить свет на происходя­щее.

Позвонил Петр, сообщил, что завтра хоронят Лапшина, Лерачувствует себя неважно, к ней при­ехала сестра, и она под присмотром. Я решила,что на похоронах мне присутствовать ни к чему, поин­тересовалась делами Петра,а он моими.

– Даже не знаю, чего ждать от жизни, – пожа­ловалсяон. – Живу одним днем, день прошел – и слава богу. Ольга Сергеевна, когдавсе кончится… ведь кончится же, верно? Я бы хотел вернуться к на­шемусоглашению.

– Но ведь вас охраняют? – насторожилась я. Лялин вбольнице, вдруг про Сафронова попросту забыли.

– Да, конечно. Но ведь это ничего не решает.

– Вам что, угрожали?

– Нет-нет, не беспокойтесь… Всего доброго, –закончил он неожиданно и повесил трубку.

Ближе к вечеру мы встретились с Алексеем в небольшом кафе набульваре. Он опоздал минут на де­сять и выглядел недовольным.

– Привет, – буркнул он хмуро и устроился на­против.

– Выпьешь что-нибудь? – спросила я.

– Пива.

Пиво он получил, но сообщить, с какой стати назначил мнесвидание, не спешил, должно быть, готовился к неприятному разговору.

– Детка, – начал он задушевно, и это при том, чтоя раз десять просила так меня не называть. – Ты хотела узнать про Тагаева.

– Хотела, – кивнула я.

– Так вот, сейчас в городе очень неспокойно. Тагаев вбегах, но похоже, что он где-то здесь. И со­брался навести порядок, то естьразобраться со сво­ими врагами. Все на нервах, вчера в городе уже стреляли, иэто лишь начало. В такой обстановке проявлять интерес к чужим делам – себя нелюбить. Понимаешь, о чем я?

– Понимаю, – кивнула я со вздохом.

– Очень прошу, не лезь в это дерьмо. Бандит­скиеразборки – штука скверная, здесь башку могут оторвать просто по недосмотру илитак, на всякий случай.

По идее, надо было бы сказать моему приятелю спасибо, заботуобо мне проявил, да и вообще… по­слать всех к черту, уехать в Грецию, вМексику, куда угодно, да вот беда, и там я не перестану ломать го­лову. Выхододин: найти убийцу. Я блуждаю в тума­не, и конца этому не видно. Настроения этомне не прибавило. В общем, так получилось, что звонок Деда застал меня в весьмаскверном расположении духа.

– Я просто хотел узнать, все ли у тебя в поряд­ке, –поспешно заверил он. Голос его звучал так, что хотелось зарыдать, а еще лучшеброситься ему на шею. Слава богу, что его нет по соседству, недав­но ябросилась, и что? Да ничего хорошего. Пробле­мы никуда не исчезают после чуднопроведенной ночи, они просто переносятся на утро.

– Все нормально, – бодро ответила я.

– Правда?

– Конечно.

– Что ж… тогда до свидания. Я люблю тебя, – неудержался он. Это было слишком для такого пар­шивого вечера, но я нашла в себесилы спокойно от­ветить:

– Я тебя тоже.

– Ты это просто так сказала?

– Нет, не просто так. И ты это знаешь.

– Тогда я не понимаю, почему у нас все так скверно…

– В самом деле не понимаешь? – плюнув на нежеланиевыяснять отношения, спросила я. – Так я тебе скажу. Любовь предполагаетдоверие. Ты об этом никогда не слышал? Наверное, все-таки нет.

– О чем ты?

– О том, черт возьми, что времена моего детст­ва давнопрошли, а с тех самых пор я не могу просто спросить тебя о чем-то, а ты простоответить. И я привыкла, что твои слова ничего не значат.

– Это серьезное обвинение. Чем я его заслу­жил?

– Давай я тебе список составлю, мне так проще.

– Возможно, раньше что-то и было, но не те­перь.Спрашивай о чем угодно.

– Спросить-то я могу, – зло хихикнула я, чемвесьма его раззадорила, потому что он сердито по­вторил:

– Спрашивай.

– Хорошо. Сам напросился. Что у тебя с Тагаевым?

Могу поклясться, старый змей лишился дара ре­чи. Такоебывает редко, то есть вообще никогда, так что это смело можно приравнять квеликому чуду.

– С Тагаевым? – переспросил он таким тоном, точноя обвиняла его в гомосексуализме.

– Я двадцать раз могу повторить фамилию, а ты двадцатьодин переспросить.

– Что у меня может быть с этой шпаной? Ты в своем уме?Черт, это даже в голове не укладывает­ся…

– И ты не хочешь избавить наш город от его присутствия?

– Я бы хотел отправить его в тюрьму, там ему самоеместо, и непременно отправлю, как только появятся законные основания.

– И ты не предпринимал шагов, чтобы эти ос­нованиявдруг появились?

– У меня есть дела поважнее, чем мериться си­лами сошпаной. Я догадываюсь, с какой стати ты задаешь мне эти вопросы… Так вот,выброси все это из головы, ни к убийствам, ни к этому типу я не имею нималейшего отношения. И если ты еще раз посмеешь…

– Я засекла тачку Щеглова. Если ты случаем забыл, этопарень из твоей охраны. И он следил за мной.

– Он не следил. Он присматривал, – вздохнул Дед,представляю, как это неприятно, когда тебя ловят за руку. – Объяснитьразницу? Я беспокоился… нет, я перепугался, когда ты сказала об этом Тагаеве.Ясно, что уговоры на тебя не подействуют, ты полезешь в самое пекло и свернешьшею. Вот и по­просил охранять тебя. Тебе не сказал по одной при­чине: ты быменя не поблагодарила. Ведь так?

– Допустим. Я хочу с ним поговорить.

– С кем? – опешил Дед.

– Со Щегловым.

– Зачем, я же все тебе объяснил. Ты что, сомне­ваешься…

– Он и сейчас за мной… меня охраняет?

– Надеюсь, – буркнул Дед. Он уже взял себя в рукии теперь, наверное, здорово злился.

– Ну так чего проще, позвони ему и скажи, что­быответил на мои вопросы. – Дед швырнул трубку, а я пожаловалась Сашке: –Вот так всегда.