Кажется, что Хеннинг пробрался сюда тайком, как будто пришел воровать яблоки извращенным способом. Он собирается подойти к входу в палатку и вдруг внезапно замирает на месте. Звук. Голос? Нет. Даже при сильном шуме дождя он слышит, что в палатке кто-то стонет. Хеннинг стоит и прислушивается. Движения. Снова стоны. Он подкрадывается еще ближе. Но звуки, которые он слышит, издает один человек. Не два. Он оглядывается по сторонам. На улице не видно ни души.

Черт, Хеннинг, думает он. Что ты скажешь, когда зайдешь внутрь? «Привет, я Хеннинг Юль из „123новости“. Можно взять у вас интервью?»

Черт. Он снова оборачивается. Никого. Дождь барабанит по крыше палатки. Хеннинг смотрит на часы. Чуть больше двенадцати. Он вспоминает, что час назад должен был прийти в полицейский участок. Может, его ждет Брогеланд. Нет. Тогда он бы позвонил. И после допроса Мархони, подозрительной смерти Стефана и исчезновения Фолдвиков они бы все равно не успели допросить Хеннинга.

Я зайду внутрь, говорит он себе. Будь что будет.

Он наклоняется, находит язычок молнии и решительным движением расстегивает вход в палатку. Хеннинг заглядывает внутрь, не вполне ясно различая то, что находится в палатке. Но вот изображение становится четче. Ингвиль Фолдвик держит в руках лопату. У ее ног лежат камни, большие и маленькие. Она с ужасом смотрит на Хеннинга. Он с ужасом смотрит на нее.

И вот наконец он видит яму в земле. В ней находится Ингве Фолдвик. И у него на шее красная отметина от удара «СтанГана».

Дыхание едва поддается контролю. Хеннинг тянет руки вперед. С головы течет вода. Одной рукой он быстро смахивает с лица капли и делает шаг в палатку. Спертый воздух. Жестокий дождь барабанит по крыше палатки, которая не в состоянии сдержать воду, и капли, просачиваясь внутрь, падают на траву. Хеннинг смотрит в глаза Ингвиль Фолдвик. Они слишком широко раскрыты и выпучены, свет и отрешенность, сквозящие в ее взгляде, он видел только в глазах сумасшедших.

— Спокойно, — произносит он и в тот же миг понимает, как глупо это прозвучало. Она стоит и держит в руках лопату, у ее ног валяются камни, и не нужно обладать богатой фантазией, чтобы понять, что она собирается с ними делать.

С того времени, когда он видел ее в последний раз, она сильно похудела. Она была худенькой и во время дачи показаний в суде, но сейчас от нее остались практически одни кости. Одежда висит на ней мешком. Ингвиль выглядит по меньшей мере на десять лет старше своего возраста. Кожа покрыта складками. Это просто живой труп, думает он. Зубы ее пожелтели от многолетнего курения, завязанные в неряшливый хвост волосы начали седеть, мокрые пряди свисают на бледное узкое лицо, на котором выделяются только мешки под глазами.

— К-кто вы? — произносит она, запинаясь. Хеннинг смотрит на торчащего из ямы Ингве. Голова его безвольно свесилась на бок. Но он дышит.

— Меня зовут Хеннинг Юль, — говорит он как можно более сдержанно. Он понимает, что его имя ей неизвестно. — Я писал о вашем судебном процессе. Еще до того, как со мной случилось вот это, — указывает он на свое лицо. Возможно, ожоги вызовут у нее немного сочувствия.

— Что вы здесь делаете? Почему вы здесь?

Голос ее становится более резким. Хеннинг смотрит на Ингве.

— Не делайте этого, Ингвиль, — произносит он. — В глубине души вы не хотите этого делать.

— Ну разумеется хочу! — рычит она. — Для чего мне теперь жить? Он отнял у меня все! Все у меня отнял! Всю мою жизнь! Это… это…

Глаза ее сужаются. Она начинает беззвучно плакать. Из глаз Ингвиль льются потоки слез. Но вот в них снова загорается огонь, и она с презрением смотрит на мужа. Потом поворачивается к Хеннингу. Кажется, что лицо ее покрылось пеленой.

— Знаете, что он заставил сделать моего сына? Вы знаете моего сына?

Он делает шаг в ее сторону.

— Стефан, — говорит он мягко. — Это ваш сын убил Хенриэтте Хагерюп.

Она жалобно всхлипывает.

— От-ткуда вы знаете? — произносит она сквозь слезы. Хеннинг делает вдох и собирается с мыслями.

— Я прочитал сценарий, который написала Хенриэтте Хагерюп.

Ингвиль фыркает, убирая волосы с лица. Он раздумывает, что сказать, как достучаться до той части ее мозга, что еще сохранила рассудок. Сила не поможет. Нет никакого смысла набрасываться на нее и тащить из палатки. Ведь, несмотря на то что Ингвиль Фолдвик превратилась в скелет, у этого скелета железная воля. А если она у тебя есть, то ты способен горы свернуть. Кроме того, она вооружена «СтанГаном».

— Если вы не возражаете, Ингвиль, — говорит Хеннинг со всей возможной лаской, — я бы хотел поговорить о сценарии.

— Ингвиль, — произносит она, передразнивая его. — Что, выходит, ты меня знаешь? Журналюга проклятый!

— Стефан убил Хенриэтте, потому что ваш муж изменял вам с ней. Может быть, даже любил ее. Он разрушил вашу семью. Она разрушила вашу семью, да еще написала сценарий, в котором об этом говорилось. Но Стефан нашел несколько собственных сценарных ходов.

— Что?

Он бросает быстрый взгляд на Ингве. Тот все еще не пришел в сознание.

— Стефан любил символы. «Код да Винчи — лайт», ведь так в газете написали о его сценарии? Хенриэтте отрубили руку. В ее сценарии об этом не было ни слова. В соответствии с законами шариата человеку отрубают руку, если его поймали на воровстве. Хенриэтте украла вашего мужа.

Ингвиль втыкает лопату в землю. Но она больше не бросает песок и траву в своего мужа. Она подносит руку ко рту.

— И кнут. В сценарии не говорилось об избиении кнутом. Но если бы по нему сняли фильм, то ваша семья была бы выставлена на посмешище. А смеяться не стоит, особенно женщинам. В противном случае их избивают кну…

— Хватит! — кричит она. В палатке наступает мертвая тишина. — Пожалуйста, прекратите. Я больше не вынесу! Ты можешь заткнуться?

Лопата падает на землю. Ингвиль утыкается лицом в ладони. Хеннинг делает еще несколько шагов в ее сторону, чего она не замечает. Зеленая рубашка Ингве насквозь пропитана потом. Ингвиль валится с ног. Хеннинг ничего не предпринимает, просто наблюдает за тем, как она плачет. Несколько минут она рыдает сидя, затем вытирает слезы и поднимает на него глаза.

— Вы сказали, что писали о моем судебном процессе, — начинает она хриплым голосом. Затем прокашливается. Хеннинг кивает. — Тогда вы знаете, как эта свинья изнасиловала меня и разрушила мою жизнь. Я занималась на курсах самообороны, научилась всяким премудростям, но я больше никогда не чувствовала себя в безопасности. Куда бы я ни пошла, мне мерещилась его тень, я чувствовала лезвие ножа, касающееся моего горла, кончик лезвия, тыкающийся мне в живот, в…

Она тяжело вздыхает.

— Ингве понимал меня. Дал мне время, никогда не торопил. Но он устал ждать. Ждать…