Для начала он попытался увидеть, есть ли другой выход, поэтому он сориентировался по закату и сторонам света и обыскал внешний слой лабиринта так хорошо, как только мог.

Не повезло.

Он попытался прожечь выход через изгородь.

Результатом оказался только небольшой ожог на его пальце.

После провала третьей попытки он сдаётся.

К этому моменту он безнадёжно потерялся, стало темно и холодно. Он должен начать использовать магию, которой он старался не пользоваться, не зная, какие существа скрываются на зелёных дорожках. Есть ли такие существа, которых привлекает магия? Понадобится ли ему магия, которую он тратит сейчас, позже, в бою? Без Люмоса он ничего не видит, поэтому ему приходится накладывать и поддерживать его. Однако, как только он начинает видеть, то же самое могут делать и монстры вокруг него, так что появляется бесконечное количество угроз. Гарри думает, что все они каким-то образом притягиваются к нему, даже если у него нет света, который привел бы их. Стоит ему убить одно существо, одолеть следующее, и он попадает прямо в когти третьего. До сих пор он смог обойтись без серьёзных травм, но кровь из пореза на лбу, полученного во время боя с особенно отвратительным Соплохвостом, заливает ему глаза, и он твёрдо уверен, что получил, по крайней мере, один серьёзный ушиб, сражаясь с бешеным грифоном, и то, как его правое колено угрожает прогибаться при каждом втором шаге после того падения, когда он убегал от Дементора-Боггарта, тоже не очень хороший знак. Он запыхался, измучен, хочет пить и есть, всё его тело болит даже там, где оно не ранено, просто от напряжения последних часов, и ему безумно холодно. Тем не менее, используя заклинания снова и снова, он ползёт дальше.

Единственные выходы, заключает он в конце концов, состоят в том, чтобы дождаться завтрашнего дня — или уже сегодняшнего — и столкнуться с общественным протестом по поводу обманщика-пытающийся-привлечь-внимание-всё-ещё-обманщика или достичь того, что должно быть достигнуто по итогу последнего Испытания, надеясь, что это поможет ему выбраться.

К сожалению, Гарри не знает, что это за предмет или место, поэтому он не может использовать заклинание поиска. Он даже не знает, было ли «это» уже помещено в лабиринт или нет.

На самом деле, он хочет только спать.

Но нет покоя ото зла и ещё меньше покоя юному волшебнику от Тёмного волшебника — волшебников?

Гарри делает шаг вперёд, встречая следующее препятствие.

***

В конце концов, он совершенно измотан, истекает кровью из нескольких более или менее серьёзных ран, сильно боится за одну ногу, не может пошевелить одной рукой, дрожит, надеясь на лучшее.

Так что, конечно, когда он касается какой-то чаши, он переносится прямо в объятия Питера Петтигрю.

Фантастически.

Без особых церемоний, Питер Петтигрю хватает смертельно уставшего и удивлённого волшебника и привязывает его, по-видимому, к могиле. Гарри слишком истощён, чтобы даже паниковать. Почти. Он пытается угадать, где он находится, придёт ли помощь — когда-помощь-придёт-когда-кто-нибудь-придет-к-тебе-выбирайся-или-умри-помогите-помогите-мне-пожалуйста-надо-сделать-всё-возможное— и кто именно его схватил. Насколько Гарри знает, у Питера Петтигрю нет абсолютно никаких причин ему мстить. Если бы Гарри сделал что-то, заслуживающее мести, Питер мог бы убить его ещё много лет назад, когда всё ещё прятался в своей крысиной форме в башне Гриффиндора. Значит, что-то изменилось. Гарри не верит, что Питер Петтигрю вдруг резко изменил своё отношение к Гарри, или что у него хватило бы смелости и ума сделать что-то столь хорошо продуманное, учитывая, что ему пришлось провести более десяти лет в качестве крысы, потому что он не продумал свой план освобождения после того, как предал его родителей. Так что он точно делает всё это по чужому приказу.

У Гарри плохое предчувствие.

К тому же Гарри может прочитать за одной из частей своего связанного тела надписи. Надписи заканчиваются словом Реддл.

Его предчувствие оказывается верным, потому что он, похоже, на могиле Тома Реддла, который является никем иным, как Тёмным Лордом Волдемортом? Странно только то, что этот надгробный камень вообще существует. Разве некоторые из этих «биографий» и «исторических книг» не хвастались тем, что Тёмный Лорд Волдеморт даже не заслужил чести быть погребённым, как якобы могущественный волшебник, которым он являлся? Так почему же существует надгробие с его именем на нём? Гарри не видел ни одного надгробия, но это тщательно обработано, каждая буква идеально вырезана, поверхность ровная, без каких-либо изъянов. Кроме того, только на действительно претенциозных надгробиях, которые он видел по телевизору, есть ангелы и мрачные жнецы, прикреплённые к ним. Из-за чего возникает ещё один вопрос: почему маггловские мифы и религии использовались для могилы Тёмного Лорда, который выступал против всего маггловского? Последняя пощёчина?

Гарри должен остановиться. Чтобы не поддаться панике, он ухватился за некоторые несущественные детали, чтобы отвлечься от реальности. Ему действительно нужно как-то избавиться от этой привычки.

Это вполне может привести его к собственной могиле.

В этот момент над кладбищем раздаётся высокий голос, исходящий от того, кто выглядит уродливым младенцем, но точно нечеловеческим — не-двигается-не-дышит-не-живёт. Он объявляет:

— Итак, мы снова встретились, Гарри Поттер, — имя Гарри выплёвывается с такой ядовитостью, что тётя Петуния могла бы гордиться этим нечеловеческим младенцем, — Дважды ты ускользал от меня. Но сегодня вместо этого ты поможешь мне возродиться!

Тёмный Лорд Волдеморт хочет воскреснуть. Очевидно, это было ясно ещё на его первом курсе — красные-глаза-лицо-на-затылке-фальшивый-камень-мерцающий-в-его-руке — но теперь его воскрешение, видимо, как никогда реально и близко. Он хочет, чтобы его злейший враг стал свидетелем его победы, его возрождения, его жизни.

Пока Гарри приходил к такому выводу и оплакивал своё невезение, Питер Петтигрю начал ритуал. Он стоит перед котлом, который ему по пояс, в котором кипит вода, испуская клубы пара, и поднимает палочку в манере, которая явно должна быть элегантной и театральной, но не дотягивает, поскольку заклинателю явно не хватает умений и харизмы, необходимой для этого.

— Кость Отца, невольно отданная!

После ритуальных слов, сказанных с лёгкой усталостью, могила под Гарри раскололась, и из её недр вырвалась кость ноги.

Вскоре Гарри замечает, что он здесь с более гнусными целями, чем просто свидетельствовать.

— Плоть Слуги, добровольно отданная!

Этот крик больше похож на рыдание, чем на торжественную интонацию для ритуала.

Он изо всех сил пытается убежать — нож-боль-уйди-уйди-больно-не-хочу-спаси-меня-помоги-уйти-пожалуйста, но напрасно. Он так напуган сверкающим лезвием, приближающимся к руке, что лишь смутно замечает, что Петтигрю отрубил себе руку, ослеплённый преданностью своему хозяину или страхом перед ним.

— Кровь врага, насильно взятая!

В словах крысы звучит триумф.