Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хорошо позабавили. Стоят девчата друг друга, — выносит свое суждение староста вечерки Тимофей Чернов. Он бойко крутится на костылях, лихо посматривает в угол, где сидит Маша и откуда неотрывно светятся её восторженные глаза.
— Петруха! Собирай в шапку предметы. Будем играть в фантики, объявляет Тимофей. Петька Скобелкин начеку. Он обходит с шапкой в руках всю избу, протискивается в углы.
В шапку кладут кто что может: платочек, колечко, заколку, брошку, ленту, расческу, кисет, перочинный нож, ружейный патрон, завалявшийся в кармане. Вскоре шапка Петьки Скобелкина наполняется, вытягивается ее макушка.
Тимофей Чернов садится на табуретку рядом с Филькой Колченогим. Петька с шапкой в руках за спиной у Тимофея.
— А ну, Тимоха, что этому фантику велишь сделать? — спрашивает Петька, вытащив из шапки роговую девичью заколку.
— Спеть песню "Вдоль да по речке, вдоль да по быстрой", — говорит Тимофей.
На круг выходит девушка. Она только-только вступает в девичий возраст. Плечи и бедра ее еще не округлились. На лице смущение, на лбу испаринка, глаза смотрят куда-то поверх голов собравшихся. Но дело сделано.
Время приспело, и надо принимать крещение. После этого будет легче и проще. Она поет деланным, натужным голосом, хотя и старается. Никто ее не перебивает, все слушают с полным вниманием. Сам Тимофей сосредоточен, серьезен и лишь изредка кидает на девушку нетерпеливые взгляды. Фантиков много, и он озабочен, как успеть до кадрили пропустить всех.
— Хорошо, Верка, хорошо. Славная будешь дивчинка, — подбадривает Тимофей девушку. Та идет на свое, место к подругам посмелевшая и смотрит уже на всех с затаенной гордецой в глазах.
— А вот этому фантику что приказывает сделать ваше высокое вашество? поднимая над головой розовую ленточку, дурачится Петька.
— Пусть-ка выйдет на круг да исполнит нам "Барыню", — приказывает Тимофей. И тотчас же на круг выскакивает девушка, а Филька раздвигает мехи гармошки.
Фантиков много, но и Тимофей неистощим да выдумку. Он заставляет плясать и петь, и уже не в одиночку, а парами, потом даже страивает и счетверяет фантики.
— А ну-ка, вашество, прикажи-ка этому фантику что-нибудь позагвоздистее, — говорит Петька, показывая всем поблескивающую на свету стеклярусом заколку.
Это заколка Катина.
— А этот фантик пусть выйдет на круг и расскажет стих, — медленно говорит Тимофей, но, чувствуя, что дает трудную задачу, с которой не каждый справится, добавляет: — А можно и другое рассказать, что-нибудь смешное про наше деревенское житье-бытье… Ну, скажем, как Мелеха своего сына Николку на медведице обженил…
Упоминание о Мелехе встречается взрывом хохота.
— Катюш, не робей, — напутствует Катю Маша, жмет подружке руку.
Катя выходит на круг, и все мгновенно замолкают.
То, что Маша Лукьянова привела свою городскую подругу на вечерку, все заметили, но, поди ж ты, никто не думал, что незнакомка бросит в Петькину шапку свой фантик. "Они, эти городские, по обыкновению страшные задавалы, все деревенское для них чужое, а эта, смотри-ка, не побрезговала, встряла на вечерке в игру!.."
Ее доверие к лукьяновской молодежи как-то невольно располагает, но и настораживает всех. Особенно придирчиво осматривают Катю девчата. Уж не вздумала ли эта залетная птаха из города присмотреть себе здесь, в Лукьяновке, женишка?! Ну-ну, пусть на это сильно-то не рассчитывает! Жених по нонешним военным временам — товар шибко дорогой. К тому же невест в Лукьяновке и без нее предостаточно. Присматриваются, зыркают глазищами по Катиной фигуре и лукьяновские парни. Своих девок в достатке, но и от чужих отказываться не пристало… Тем более девка что надо, просто хороша!
Катя смущена, горит румянцем ее лицо, вспыхивают возбужденным блеском глаза. Она чувствует, что ее разглядывают и так и этак, как обновку. Если б можно было, то и потрогали бы ее руками, повернули спиной, боком. Она в длинной юбке, в кофте из розового поплина. Косы сложены подсолнухом. Ну, ничего, ничего, спокойно… Пусть приглядываются. Не впервые ей приходится попадать под взгляды незнакомых людей. То, что могут лукьяновские, сумеет и она. Питерские, да еще с Бестужевских курсов, тоже не лыком шиты.
Умеют и спеть и сплясать, а что касается декламации, то, пожалуйста, с превеяиким удовольствием. Только вот что прочитать?! Надо что-то такое, чтобы тронуло молодые сердца. Катя много стихов знает наизусть. Пушкин, Лермонтов, Некрасов… Здесь, в деревне, очень уместен будет Суриков… Что-нибудь про деревенскую нужду, про печаль бедняков… Нет! Вдруг Катя вспоминает стихотворение, которое написал неизвестный ей поэт.
Перед отъездом сюда, в Сибирь, вместе с другими товарищами по подпольной работе она ездила в Лугу.
Там на переформировке стоят воинские части. Многомного солдат. Она проникла в казармы, искала якобы свою судьбу — мужа… Недавно после ранения он вернулся в часть, чтобы следовать снова на фронт. Искала, искала, да и не нашла. Может быть, уже отбыл. Зато встретила других солдат, разговорилась о войне, о жизни… Вот тут-то и пригодились стихи, которые прочитала окружившим ее парням, одетым в потрепанные, стираные-перестираные гимнастерки и штаны, в починенные ботинки с обмотками.
Стихи, которые она читала солдатам в Луге, дал ей брат.
— Возьми, Катюха, на случай, если для речи условий не сложится. По форме доходчивее, а по существу вполне заменит доклад, — сказал он, подавая листок, испещренный стихотворными столбиками.
Там, в Луге, это имело успех. Что ж, стоит попробовать и здесь, в далекой сибирской глухомани. Беды у людей общие, и важно, чтоб сильно прозвучало правдивое слово.
— Я прочитаю стих, посвященный судьбе русских солдат. — Низкий, сочный голос Кати хорошо слышен в каждом углу избы:
За честь России-матушки
На бой идут солдатушки!
Идут без всякой жалобы,
Идут во что ни стало бы.
Идут они, удалые…
А дома дети малые
И жены их сиротные
Остались безработные.
Солдатушки-сударики
Грызут порой сукарики
С улыбкой беззаботною,
С во щцею болотною…
…И целыми отрядами
Под крупными снарядами
За честь России-матушки,
Эгхак мухи, мрут солдатушки.
…Ложатся рядом группами,
Исколотыми трупами
За честь России-матушки
Несчастные солдатушки.
…За честь России-матушки
Молебны служат батюшки,
Забыв Христа учение,
Зовут на ополчение!
…Настанет время мирное,
И вся землица жирная
Минует вас, ребятушки,
Работнички-солдатушки!
Ее возьмут помещики!
А вы возьмете крестики.