– Да, ваше величество, – сказал капитан Смитт, стоящий перед ее столом. Лицо у него было подобающе серьезное, хоть и ошарашенное. – И у вас есть веские основания полагать, что за нападением на вас стоял Раннемуд, ваше величество?

– Он определенно что-то натворил. Где Тиэль? Где все остальные? Пошлите сюда кого-нибудь, хорошо?

Человеком, которого капитан послал в башню, оказался не кто иной, как Тиэль. Волосы у него стояли дыбом от беспокойства, лицо посерело. Увидев ее руку и фиолетовые отметины на горле, он поморгал заблестевшими от слез глазами.

– Вам следует лежать в постели, ваше величество, – хрипло сказал Тиэль.

– Мне пришлось встать, – бесстрастно ответила она, – чтобы разобраться, почему Раннемуд убил девятерых моих пленников, а потом ускользнул вместе с тобой через ход под восточной стеной.

Тиэль затрясся и рухнул в кресло.

– Раннемуд убил заключенных? – переспросил он. – Ваше величество, откуда вы все это знаете?

– Мы будем обсуждать не то, что я знаю, Тиэль, а то, чего не знаю. Зачем ты пошел вчера ночью по тайному ходу с Раннемудом, откуда узнал, что нужно послать мне на подмогу лионидскую стражу, и как это связано между собой?

– Это он мне сказал, ваше величество, – ответил Тиэль, сидя в кресле с безнадежным и растерянным видом. – Я наткнулся на него поздно вечером. Мне показалось, он не в себе, ваше величество. У него был дикий взгляд, он то и дело улыбался. Меня это встревожило. Я пошел следом в тот ход, надеясь что-нибудь выяснить. Когда я его прижал, он сказал мне, что сделал нечто великолепное, но я, конечно, ничего не знал о заключенных. А потом он сказал, что вы в городе и он послал за вами убийц.

– Ясно… Вот так просто взял и сказал?

– Он был совсем не похож на себя, ваше величество, – повторил Тиэль, вцепившись в волосы. – Им словно овладела безумная идея, будто его откровения меня порадуют. Воистину я уверен, что он сошел с ума.

– И ты удивился?

– Конечно, ваше величество. Я был поражен! Я бросил его и побежал обратно, прямиком в ваши покои, надеясь, что он солгал и я найду вас в целости и сохранности!

– Где Раннемуд, Тиэль? – спросила Биттерблу. – Что происходит?

– Я не знаю, где он, ваше величество, – изумленно сказал Тиэль. – Я даже не знаю, куда ведет этот ход. Почему мне кажется, что вы мне не верите?

Биттерблу вскочила, не в силах сдержать боль, рвущуюся из груди.

– Потому что Раннемуд не сошел с ума вдруг, – сказала она, – и тебе это известно. Он был самым разумным из всех вас. А ты просил меня не упоминать вслух о правлении Лека, просил со всеми тревогами о прошлом приходить первым делом к тебе. Ты с ним рассорился и незаметно подавал мне сигналы. Разве нет? Зачем ты все это делал, если не знал, что это он затыкает рты искателям правды?

Тиэль начал ускользать от нее. Она заметила первые признаки. Он съежился, прижав руки к телу, и не встал, когда она поднялась.

– Я не понимаю, о чем вы, ваше величество, – прошептал он. – Вы меня запутали.

В это мгновение раздался стук. Из-за двери показалась рыжая голова Лисы.

– Ваше величество, прошу прощения.

– Что такое? – в раздражении воскликнула Биттерблу.

– Тут обещанная Хильдой шаль, ваше величество. Чтобы спрятать ваши синяки, – сказала Лиса.

Биттерблу нетерпеливым жестом позвала ее внутрь и сразу же велела уходить. А после с изумлением увидела шаль, которую Лиса оставила у нее на столе. Перед глазами вспыхнули воспоминания, ибо эта шаль принадлежала Ашен. Она была нежно-серой с серебряными блестками, и Биттерблу не думала о ней ни разу, ни единого разу за восемь лет; но теперь ей вспомнилось, как Ашен пересчитывала пальцы Биттерблу и целовала их. Вспомнилось, как Ашен смеялась… смеялась! Как Биттерблу сказала что-то забавное и развеселила мать.

Подняв шаль столь бережно, словно та могла порваться от одного дыхания, Биттерблу дважды обернула ее вокруг шеи, а потом села. Снова коснулась ткани, разгладила ее.

И увидела, что Тиэль таращится на нее пораженным взглядом.

– Это шаль вашей матушки, ваше величество, – сказал он. И по его лицу потекли слезы. Во взгляде будто что-то рухнуло, но в нем виднелась живая искра – не пустота, а жизнь, терзаемая болью. – Простите меня, ваше величество, – продолжил он, и слезы заструились еще пуще. – Я понял, что Раннемуд замешан в чем-то ужасном, еще две недели назад, на том слушании. Понимаете, это он подставил юного монсийца из Лионида. Я случайно застал его в ярости от неудачи и вынудил раскрыть правду. Я пытался разобраться с этим сам. Он был моим другом пятьдесят лет. Я подумал, что если попытаюсь понять, почему он сотворил такое, то сумею привести его в чувство.

– Но ты скрыл это от меня? – воскликнула Биттерблу. – Ты знал, что он сделал, и скрыл?

– Я всегда хотел, чтобы ваша дорога была легкой, ваше величество, – безнадежно сказал он, смахивая слезы. – Хотел защитить вас от новой боли.

Больше Тиэлю рассказать было нечего.

– Но зачем он это сделал? Чего пытался добиться? Он на кого-то работал? Может, он был заодно с Данжолом?

– Не знаю, ваше величество. Об этом мне у него ничего выудить не удалось. Я никак не мог найти в его объяснениях логику.

– Кое-какую логику я вижу, – мрачно сказала она. – Очень логично пойти в темницы и зарезать невиновных – и вдобавок всех тех, кому он заплатил за ложь или убийства. Особенно после того, как я приказала, чтобы все их дела пересмотрели. А потом он устроил пожар, чтобы скрыть содеянное. Он заметал следы, верно? Интересно, это он устроил нападение, от которого у меня осталась ссадина на лбу? И знал ли он, кто я такая?

– Ваше величество, – встревожился Тиэль, – вы сказали столько всего, о чем я ничего не знал и о чем мне горько слышать. Вы до этого ни разу не упомянули, что на вас напали. И Раннемуд никогда не говорил, что платит кому-то за убийства.

– До этой ночи, – произнесла Биттерблу, – когда он сказал тебе, что нанял людей убить меня.

– До этой ночи, – прошептал Тиэль. – Он сказал, что вы подружились не с теми людьми, ваше величество. Не просите меня рассказывать дальше, потому что мне не приходит в голову иного объяснения, чем безумие.

– Безумие – очень удобная отговорка, – с сарказмом заметила Биттерблу, поднимаясь. – Где он, Тиэль?

– Воистину я не знаю, ваше величество, – сказал Тиэль, пытаясь встать. – С тех пор как я оставил его в тайном ходе, мы больше не виделись.

– Сиди, – рявкнула Биттерблу; ей хотелось быть выше, чем он, хотелось смотреть на него сверху вниз. Он поспешно хлопнулся обратно. – Почему ты никого за ним не послал? Ты дал ему сбежать!

– Я думал о вас, ваше величество, – воскликнул он, – а не о нем!

– Ты дал ему сбежать! – повторила она, раздраженная упущенной возможностью.