– Я разузнаю, где он, ваше величество. Разузнаю обо всем, что вы мне рассказали, обо всех преступлениях, в которых его подозреваете.

– Нет, – отрезала она. – Это сделает кто-нибудь другой. Ты больше у меня не работаешь, Тиэль.

– Что? – воскликнул он. – Ваше величество, прошу вас. Не делайте этого!

– Не делать? Как же мне этого не делать? Ты понимаешь, что натворил? Как я могу доверять тебе, если ты защищаешь меня от зверств моих советников? Я пытаюсь быть королевой, Тиэль. Королевой, а не ребенком, которого нужно ограждать от правды! – Ее крик, хриплый и надломленный, с трудом вырывался из измученного горла. Тиэль ранил ее своим поступком – она даже не представляла, что способна так терзаться из-за этого холодного чопорного старика. – Ты мне врал, – сказала она. – Убеждал, что поможешь стать достойной королевой.

– Вы – достойная королева, ваше величество. Ваша матушка была бы…

– Не смей, – прошипела она. – Не смей давить на жалость памятью о моей матери.

Несколько мгновений длилось молчание. Тиэль понурил голову; казалось, он все понял.

– Прошу вас, ваше величество, – прошептал он, – помните, что мы с ним вместе учились. Он был моим другом задолго до появления Лека. Мы столько выстрадали вместе. И помните еще, что вам было десять лет. А потом, не успел я оглянуться, вы превратились в восемнадцатилетнюю женщину, которая где-то бродит в одиночку, открывая опасные истины и, как оказалось, бегает ночами по городским улицам. Вы должны дать мне время освоиться.

– Я дам тебе достаточно времени, – процедила она. – Держись от меня подальше, пока не обзаведешься привычкой говорить правду.

– Уже усвоил, ваше величество, – сказал он, смаргивая слезы потрясения. – Я больше не буду вам врать. Клянусь.

– Боюсь, я тебе не верю.

– Ваше величество, умоляю вас. При ваших травмах вам обязательно понадобится помощь.

– Тогда остается лишь надеяться, что меня будут окружать полезные люди, – сказала она человеку, на котором держалось все. – Убирайся. Иди в свои покои и хорошенько подумай. А когда вдруг вспомнишь, куда направился Раннемуд, пришли нам весточку.

Он тяжело поднялся, не глядя на нее, и без единого слова вышел из комнаты.

– Пока у меня на руке эта кошмарная повязка, – сказала она тем вечером Хильде, – нужно сделать так, чтобы я могла одеваться и раздеваться без всей этой канители.

– Да, – согласилась Хильда, распарывая шов на рукаве Биттерблу и осторожно натягивая его поверх повязки. Этим утром ей пришлось зашить Биттерблу в платье. – У меня есть парочка мыслей, ваше величество, по поводу открытых рукавов и пуговиц. Садитесь, милая моя. Не шевелитесь даже – я сама развяжу шаль и разберусь со всем исподним. И в рубашку вас одену.

– Нет, – перебила Биттерблу. – Не нужно рубашки.

– Не мое это дело, ваше величество, возражать, коли вы хотите спать без одежды, но вас слегка лихорадит. Уверена, под лишним слоем ткани вам будет уютней.

Она не собиралась спорить из-за рубашки, не желая, чтобы Хильда заподозрила, в чем причина ее настойчивости. Но, ох, как же у нее все болело – и как мучительно было добавлять треклятую рубашку в список проблем, которые ей придется решить, чтобы сбежать этой ночью. Хильда принялась распускать ее волосы и вытаскивать шпильки, и Биттерблу сдержалась, чтобы снова не возразить.

– Хильда, ты не могла бы, пожалуйста, заплести их в одну длинную косу? – попросила она вместо этого.

Наконец Хильда ушла, лампы погасли. Биттерблу лежала в постели, повернувшись на правый бок. Раны пульсировали с такой мощью, что ей подумалось: может ли одна крохотная королева на огромном ложе вызвать землетрясение?

«Что ж. Нет смысла откладывать».

Через некоторое время Биттерблу со сбившимся дыханием и гудящей головой вышла из покоев и отправилась в долгий путь по переходам и лестницам. Она старалась не задумываться о своей однорукости и об отсутствии ножей в рукавах. Этой ночью она об очень многом решила не задумываться и положилась на удачу, надеясь, что никого не встретит.

А потом в главном дворе из тени вышел человек и встал у нее на пути. В свете факелов его силуэт мерцал мягкими бликами, как и всегда.

– Пожалуйста, не заставляй меня тебя останавливать, – сказал По. Это была не шутка и не предупреждение. Это была самая настоящая мольба. – Я остановлю, если придется, но нам обоим от этого станет только хуже.

– По, – охнула она, потом подошла к нему и обняла одной рукой.

Он положил руку на ее здоровый бок, крепко обнял и протяжно выдохнул Биттерблу в волосы, держась за нее, чтобы не качаться. Приложив ухо к его груди, она услышала, как отчаянно колотится сердце. Мало-помалу оно успокаивалось.

– Ты твердо решила идти? – спросил он.

– Я хочу рассказать Сафу и Тедди про Раннемуда. Хочу спросить, нет ли вестей о короне, и мне нужно еще раз извиниться перед Сафом.

– Ты согласишься подождать до завтра, чтобы я послал кого-нибудь за ними?

Уже сама мысль о том, что можно развернуться и отправиться обратно в постель, была блаженством.

– Как можно раньше?

– Да. Ты обещаешь поспать, чтобы, когда они придут, не утомиться от разговора с ними?

– Да, – ответила она. – Хорошо.

– Хорошо, – повторил он и снова дыхнул ей в макушку. – Сегодня, когда Мадлен на минутку отлучилась, я прошел по туннелю под восточной стеной, Светлячок.

– Что? По, ты так никогда не поправишься!

По фыркнул:

– Да уж, ты у нас главный советчик по таким вопросам. Туннель начинается дверью за гобеленом на первом этаже, в восточном коридоре. Выходит он в маленький темный переулок в восточном городе, неподалеку от фундамента Крылатого моста.

– Значит, ты думаешь, он сбежал в восточный город?

– Видимо, да, – сказал По. – Прости, что мой Дар не действует так далеко. И прости, что мне недосуг было поговорить с ним и почуять неладное. С тех пор как я к тебе приехал, от меня никакой пользы.

– По. Ты болен, а до этого у тебя были дела. Мы найдем его, и тогда ты сможешь с ним поговорить.

Он не ответил, просто положил голову ей на волосы.

Она рискнула спросить шепотом:

– Слышно что-нибудь от Катсы?

По покачал головой.

– Ты готов к ее возвращению?

– Я ни к чему не готов, – сказал он. – Но это не значит, что я не хочу этого.

– В каком смысле?

– Я хочу, чтобы она вернулась. Такой ответ тебя устроит?

– Да.

– Тогда на боковую?

– Ладно, уговорил.

Перед тем как уснуть, она немного почитала вышивку.