была превратиться в страну, где люди, находящиеся у власти, не могут действовать без контроля со стороны закона. Достигнув этого, в глазах Запада Япония получит статус державы, управляемой в соответствии с разумными законами. Более того, с точки зрения Кидо, большая жизнеспособность западных политических систем вытекает из той поддержки, которую оказывает народ каждой страны своему правительству. Если новое государство Мэйдзи напишет конституцию и даст возможность участвовать в правительстве наиболее ответственным представителям общества, то оно сможет сконцентрировать вокруг себя энергию и энтузиазм населения. Подобным образом, считал Кидо, страна без работающей конституции не может надеяться на внутреннее единство и, таким образом, подвергается постоянному риску внешней интервенции. Будучи убежденным в многочисленных плюсах конституционного строя, Кидо по возвращении в Японию составил список рекомендаций, который представил своим коллегам в ноябре 1873 г. В этом документе содержалась концепция конституционной системы, при которой император будет считаться источником власти, министры будут осуществлять власть от имени монарха, а двухпалатному парламенту отводилась законодательная функция.

К конституционной инициативе вскоре присоединились и другие лидеры Мэйдзи. Окубо Тосимичи, который из всех членов новой правящей элиты пользовался в середине 70-х самым большим влиянием, соглашался, что конституционная монархия с разделением властей «создаст гармонию между правителем и народом». В феврале 1875 г. Кидо, Окубо и Ито организовали встречу в Осаке, чтобы обсудить вопросы конституции. На этой конференции молодое руководство Мэйдзи решило создать Палату Старейшин для обсуждения проблем законодательного аспекта власти и конституции, а также созывать периодически Собрание руководителей префектур, чтобы решать с ними вопросы местных административных и налоговых законов. Императорский рескрипт, изданный в апреле того же года, утвердил эти решения, а также пообещал «постепенно» ввести конституционное правительство.

К 1880 г. Палата Старейшин, составленная в основном из ученых и людей, признанных в 1869 г. знатными, подготовила ряд предложений и вынесла их на обсуждение руководства режима. В общем, эти предложения шли в направлении основных образцов европейских конституционных монархий. Императору, соответственно, отводилась роль главнокомандующего армией и флотом, он должен был назначать министров. Кроме того, за ним оставалось право объявления войны, заключения мира и подписания договоров. Законодательные функции, согласно этому документу, должны быть «распределены между императором и парламентом». Верхняя палата парламента наделялась правом объявлять импичмент министрам, а нижняя должна была утверждать годовой бюджет.

Некоторые рекомендации Палаты, в частности передача части полномочий законодательному органу, не пришлись по душе большинству членов правящей верхушки Мэйдзи. Как сторонники Цивилизации и Просвещенности, люди, подобные Ито и Кидо, приветствовали введение конституции и представительного правительства. Однако письмо императора, переданное президенту Гранту в 1872 г., недвусмысленно заявляло, что руководство Мэйдзи намеревались действовать осторожно и прагматично. Они не желали слепо копировать европейские образцы. Скорее они хотели «отбирать» иностранные образцы, которые «наилучшим образом» подходили бы к потребностям Японии. Они должны были перекликаться с историческим опытом Японии и в то же время соответствовать целям будущих реформ. Соответственно, во время политических дебатов конца 1870-х члены узкого круга склонялись к сохранению ведущей роли института императорской власти и ограничению влияния любого будущего законодательного органа. Для них трон — этот краеугольный камень японского государства с самого его оформления в VII в. н. э. — мог сыграть роль якоря преемственности в море перемен. Поэтому они настаивали на том, чтобы император оставался верховным правителем Японии и первоисточником всей политической власти и законности.

В течение всего 1880 г. вплоть до весны 1881 г. семь ведущих советников работали над освещением этих тем в комментариях к рекомендациям Палаты. Ивакура Томоми, самый старший из всей правящей элиты, раскритиковал содержащиеся в них идеи как слишком «неяпонские». Он выступил за усиление власти императора за счет передачи трону права издавать указы с силой законов, а также настаивал на освобождении правительства от фискальной зависимости от парламента. С ним соглашался Ямагата Аритомо, «отец» нового принципа комплектования армии за счет призывников. Он желал участвовать в распределении обязанностей. «Если мы постепенно перейдем к народному собранию и твердо установим конституционный строй, — писал он, — веши, которые я перечислил выше — вражда народа к правительству, неподчинение распоряжениям правительства и подозрение по отношению к правительству, — все эти три беды будут в будущем преодолены»{125}. Но в этом контексте, продолжал он, не существует «аргументов, которые указывали бы на то, что конституция должна вступить в противоречие с тем фактом, что страной должен править император, принадлежащий к непрерываемой династии». Ито также соглашался с тем, что монарх и министры, утверждаемые троном, должны стать центром притяжения для всех будущих политических установлений. Он настаивал на осторожном и тщательном подходе к разработке вопросов политического устройства: «Я говорю, что мы не должны поспешно приступать к формированию парламента. Это не значит, что мы, правящая группа, желаем остаться во главе государства и занимать основные посты столь долго, сколь это будет возможно. Хотя это и представляется весьма заманчивым, установить ограниченную монархию путем создания парламента, нам не следует предпринимать ничего такого, что бы серьезно изменило нашу политическую систему. Для начала мы должны твердо встать на ноги, затем возвести каркас и, наконец, завершить все здание. Все это должно совершаться в правильной последовательности».

Противоречивые модели, спорные моменты

В 70-х гг. XIX столетия многие японцы, вдохновленные риторикой вокруг Цивилизации и Просвещенности, соглашались с лидерами Мэйдзи в том, что представительные институты откроют для Японии лучшее будущее. Однако им был свойственен более либеральный взгляд на конституционализм. Им хотелось более быстрого продвижения, чем того желали Ито и его соратники. Осенью 1873 г. Итагаки Таисукэ, член Дадзокана, принимал самое горячее участие в спорах, развернувшихся вокруг корейского вопроса. Однако если Это Синпей и Сайго Такамори подняли оружие против своих бывших товарищей, то Итагаки вернулся в свой родной Тоса и основал там Народную партию патриотов (Айкоку Кото). В качестве главы этой партии Итагаки написал меморандум, направленный правительству в январе 1874 г. В нем он подверг критике «распушенную» и «деспотическую» власть токийских чиновников, приветствовал принцип «нет представительных органов — нет налогов» и призвал к немедленному созыву Национального собрания, «избранного народом» и обеспеченного реальными рычагами управления{126}.

Поскольку Итагаки в 1874 г. был не у дел, многие японцы расценили его меморандум Тоса не как призыв к следованию западным принципам либерализма, а, скорее, как всплеск политической зависти, вызванный тем, как люди из Сацума и Чосю, или так называемая клика Сатчо, пытались удержать в