в селезенку, но нарвался на жесточайший удар локтем в связку над коленом разгибающейся ноги, шокирующий бэкфист той же рукой в нос и левый кросс в печень. Выполненные процентов, эдак, на семьдесят от максимума силы и скорости. Но Ласиси хватило и этого — он завалился на спину, ушел в корявенький перекат и встал, прижимая локоть к пострадавшему боку.

Правую ногу тоже постарался не загружать, но с этим возникли проблемы — я скользнул под левый джеб, всадил кулак в селезенку и снова разорвал дистанцию с уходом в сторону. Потом порадовал левое бедро противника увесистым лоукиком и не позволил себя достать ни бэкфистом с передней руки, ни оверхендом, ни фронт-киком, получившимся откровенно никаким из-за пробитого квадрицепса.

Попытка Али зайти в ноги тоже не увенчалась успехом — он нарвался на апперкот и «поплыл». Но умудрился разорвать дистанцию на полном автомате и, прихрамывая, начал нарезать круги вдоль стенок октагона. Только не догоняя, как на первой минуте боя, а отступая. Ну, а я продолжал методично отрабатывать план на поединок — методично отсушивал противнику икры и бедра, напоминал о своем существовании его печени и селезенке, легонечко «встряхивал» голову и заставлял вымахиваться атаками в пустоту. Тем не менее, сил у него оставалось предостаточно. Равно, как и желания победить. Поэтому, услышав стук, сообщающий о том, что до конца раунда осталось десять секунд, Буйвол решил во что бы то ни стало забрать его концовку и попер в самоубийственную атаку. А я ушел не наружу, как обычно, а внутрь. И, подхватив его на «мельницу», поднял в воздух, как следует раскрутил и со всей дури воткнул в канвас!

Два удара по физиономии нанес чисто из любви к искусству. Встал одновременно с гонгом и, удерживая нигерийца в поле зрения, ушел в свой угол. Там сел на скамеечку, развернул плечи и, дыша полной грудью, дал Григорию Ивановичу обновить слой вазелина на моем лице и плечах.

То, что мне говорили Алферов, Батыров и Грейси, каюсь, не слушал — смотрел на противника, оценивал его состояние и ждал начала второго раунда. А еще следил за жестикуляцией его тренеров и пытался сообразить, что же такого они ему советуют. Заметив характерный наклон, сопровождаемый не менее характерными движениями плеч и рук, отрешенно отметил, что лезть ко мне в ноги не самая лучшая идея из возможных. Даже с учетом такой большой разницы в весе или для того, чтобы отдохнуть от избиения. Но все равно вытащил в «оперативную память» нужную домашнюю заготовку и встал.

За рефери, как водится, не заржавело, и через несколько секунд я без особой спешки занял центр октагона, притерся к одиночному джебу Буйвола, поприветствовал его селезенку и снова ушел на дистанцию. Ласиси, успевший немного оклематься, выбросил еще один джеб, затем показал кросс в средний уровень и попробовал пробить серию из правого фронт-кика, правого прямого в голову и бэкфиста или элбоу-фиста с разворота. От удара ноги я ушел очень коротким смещением влево и тут же качнулся вправо, «встраиваясь» во вращение противника. Так что взял его подставленную спину, как бутылку с йогуртом с боковой полки холодильника. Ну и, конечно же, крутанул любимую коронку. Только в верхней точке прогиба отпустил Буйвола в свободный полет, а сам довернулся вправо, уперся ладонью в канвас и оказался на ногах без падения.

Нигериец успел сделать страховку, но из-за не самого удобного угла приземления погасил меньше половины набранной скорости. Тем не менее, выкатился в стойку ничуть не медленнее меня. И, видимо, решил отдохнуть в партере, так как сходу бросился в ноги. Двойной шлепок по вытянутым вперед ручищам, прыжок вперед-вверх и захват угольно-черной талии в скольжении по спине получились сами собой. А остальное было делом техники — я «уронил» свой корпус влево, подсел под пойманную тушку, как только оказался на ногах, и отправил ее в полет все тем же броском прогибом, но из другой стартовой позиции!

В этот раз я вернулся в стойку только после того, как впечатал Ласиси в канвас и нанес два удара в лицо. А потом увидел искорки сомнения во взгляде Али и испугался, что он сдастся. Поэтому устроил «танцы». В смысле, сделал вид, что потянул спину во время «неудобного броска», неловко отшатнулся, «пропустил» удар в живот от воспрянувшего духом противника, приняв его вскользь на скручиваемый корпус, позволил Буйволу несколько раз достать плечи и внешнюю сторону левого бедра, а когда он как следует разошелся, поднырнул под очередной джеб и крутанул «вертушку».

В удар не вкладывался, по сути, изобразив пощечину ногой, так что нигериец допер, что это оскорбление действием. Поэтому уставился на меня налитыми кровью глазами и попер в очередную самоубийственную атаку. Забыв о том, что у него травмированы обе ноги и как минимум один раз пробита печень. А я подыграл — принял несколько ударов подряд на защиту, «еле-еле» увернулся от фронт-кика и принял на левое бедро где-то половину силы, вложенной Буйволом в лоукик.

Решив, что ему показалось, и «вертушка» была не оскорблением, а ударом отчаяния, Ласиси воспрянул духом: заблокировав мой хай-кик в стиле муай-тай, выбросил навстречу кросс, от которого я «ушел только благодаря нереальному везению», и вложился в чудовищный левый апперкот. Ну, что я могу сказать? Попади этот удар мне в голову, ее бы оторвало к чертовой матери или, по минимуму, вдребезги разнесло нижнюю челюсть. Но подшаг вправо с одновременным скручиванием тушки в противоположную сторону позволили пропустить кулак впритирку к корпусу. А левый хук в открывшуюся селезенку заставил Али пошатнуться и включить голову так, как требовалось мне — заметив, что я оказался зажат между ним и клеткой, он изо всех сил рванулся вперед и вошел в клинч.

В нем мы развлекались порядка минуты. Почти все это время Буйвол пытался не выпустить меня из этого положения, а я сопротивлялся. И довольно неплохо, раз поймал всего четыре удара коленом в бедро и хук в плечо, вовремя закрывшее голову. При этом ни одна мышца не «пробилась», поэтому Али взбесился еще сильнее. Увы, время, которое я выделил на дуракаваляние, как раз подошло к концу, так что очередной удар нигерийца коленом прилетел в сетку. А я, сместившись в сторону, высек из-под него опорную ногу, помог правильно упасть и залез в фулл-маунт.

«Как ни странно», в этот момент опять простучали предупреждение о скором завершении раунда, и Али ушел в глухую защиту. На целых десять секунд. Что меня вполне устроило.

В этом перерыве Григорию Ивановичу пришлось постараться — пока я делал вид, что восстанавливаю дыхание, он стер с меня неприятно пахнущий пот Ласиси и тщательно намазал вазелином. Батыров тоже не бездельничал — дал прополоскать рот водой, хотя точно знал, что я чувствую себя намного бодрее, чем на обычных тренировках, и прекрасно обойдусь без этого. А Грегор Грейси, ожесточенно жестикулируя и мешая русский с португальским, потребовал заканчивать шоу. В общем-то, я был не против. Но хотел сделать это красиво. Поэтому с самого начала третьего раунда ворвался к Али в ближний бой и секунд тридцать отбивал ему ливер «в одну калитку». В смысле, уклоняясь от встречных ударов и не позволяя ни клинчевать, ни разрывать дистанцию. Решив, что он достаточно унижен, «отпустил» на два шага, дал оклематься и выбросить встречный джеб, притеревшись к которому, вбил во внутреннюю поверхность левого бедра первый полноценный лоукик и тут же пробил селезенку.

При попытке нигерийца поменять стойку всадил голень в правый квадрицепс, в то самое место, которое повредил локтем еще в первом раунде. А когда он застыл, пытаясь сообразить, какую ногу менее опасно выставить вперед, чувствительно зацепил печень и, тем самым, заставил опустить правый локоть. Финальную атаку отработал, как по тренажеру — очередным убийственным лоукиком напрочь отсушил и без того пробитое левое бедро, показал начало второго такого же и, как только Буйвол рефлекторно попробовал прикрыть рукой отказавшую мышцу, достал правым хуком открывшуюся челюсть.

Добивать бессознательное тело, падающее в стиле рулона рубероида, счел перебором, поэтому сделал шаг назад еще до того, как рефери сообразил, что бой закончен. Потом ко мне вернулся слух. Вместе с женским голосом, тянущим букву «а». Пока до меня доходило, что так звучит последняя буква моего прозвища, очнулась основная масса зрителей, и на трибунах начался бедлам. Так что традиционные поклоны на четыре стороны света я заканчивал под многоголосый ор и свист. Под них же взлетал в воздух,