– Спасибо, лейтенант, – сказала она.

Миша прищелкнул каблуками и наклонил голову. Уж ты! Гусар, поручик, кавалер! Он проводил ее до квартиры, удостоверился, что она в безопасности и только тогда позвонил майору Пронину.

Алексей в это время сидел на крутящемся табурете в тесном кабинете судебного морга и пытался вникнуть в то, что говорил ему пожилой судмедэксперт, который только что отпечатал предварительное заключение о смерти капитана Петра Петровича Фомина. Значит, получалось, что смерть наступила от повреждения головного мозга, не совместимого с жизнью, наступившего вследствие огнестрельного ранения в затылочную область. Выстрел произведен с близкого расстояния снизу вверх, в смысле, от затылка к лобной кости, справа налево. Скорее всего, капитан при этом наклонился и что-то поднимал с асфальта. Вот если бы он стоял во время выстрела, тогда можно было бы примерно определить рост убийцы, а так…

– Почему именно наклонился? – спросил Алексей. Судмедэксперт прищурил правый глаз и стал чертить какие-то схемы на исписанном листе бумаги, при этом что-то подробно объясняя. Алексей не стал этого слушать. Если специалист считает, что наклонился, значит, наклонился.

– Ты меня слушаешь, Алексей? – эксперт всматривался майору в лицо. – Может быть, валерьяночки? Или чего покрепче? Коньяк есть, правда, так себе, но, если стакан выпить, то пробирает.

– Нет, спасибо, я за рулем, – поблагодарил Алексей.

– Ну как хочешь, а я за упокой души приму.

Он куда-то ушел, аккуратно закрыв за собой дверь. Алексей огляделся. Кабинет был размером с прихожую в его квартире, то есть небольшим. Все пространство было заполнено шкафами, полками, на которых стояли и лежали многочисленные папки со старомодными наклейками. По стенам были развешаны плакаты с изображением человеческих органов в разных ракурсах. В таком кабинете Алексей долго бы не протянул – запил бы от тоски. Удручающим и мрачным был и сам кабинет, и плакаты в нем, и странный архив. Странный, потому что в центре стола красовался новенький компьютер, в котором можно хранить содержимое ста таких кабинетов. Для чего тогда эти папки? Подойти и посмотреть Алексей не решился – чужой кабинет в чужом ведомстве. Хоть бы скорее он пришел, этот эксперт. Кстати, как же его зовут? Ведь знал и забыл. Имя такое затейливое, что-то прибалтийское, а фамилия вполне мирная – Алексашин. Алексей вытянулся на табурете и заглянул за угол шкафа. Там был устроен закуток, в котором притулился журнальный столик со стоящим на нем электрочайником и вазочкой с печеньем. С печеньем! Неужели в этом кабинете можно еще и чай пить? С барышнями! Нет, не так. Пить чай с барышнями и с печеньем. Кошмар!

Хозяин кабинета вернулся с пакетом, в котором угадывалась стеклотара, и двумя стаканами.

– Так что? – спросил он, доставая из пакета начатую бутылку коньяка.

Алексей отрицательно повертел головой, поднялся:

– Спасибо, пойду.

Морг всегда производил на него удручающее впечатление, тем более сегодня, когда он пришел за заключением о смерти соратника, почти друга.

Судмедэксперт Алексашин залпом выпил почти полный стакан коньяка, занюхал его рукавом халата и спросил:

– Похороны когда?

– Хотели сегодня, но родственники решили отпевать, на ночь в храм поставят, так что завтра.

– Из церкви?

– Нет, из отдела, надо дать товарищам проститься. – Как-то неправильно получается: вроде надо сначала проститься, потом отпевать.

– Ну, этого я не знаю, как жена распорядится.

Еще постояли, помолчали, сокрушенно и тоскливо глядя в пол, наконец, Алексей протянул руку:

– Все, пошел. До свидания. – Давай, майор, живи долго.

Иван сидел во главе совещательного стола и пытался вникнуть в то, что говорили начальники отделов. Или подразделений? Интересно, как это все называется в дядином холдинге? Единственное, что он понял, так это то, что ничего не понимает в бизнесе и надо либо брать толкового управляющего, либо продавать холдинг вообще.

За столом сидело одиннадцать человек. Все добротно, но без излишеств, одеты, у всех дорогие часы, престижные ручки. Пятеро пришли с ноутбуками. Единственная женщина, присутствовавшая на совещании, была также в офисном костюме, но в ушках и на пальце сверкали крупные изумруды в белом золоте. Зал выглядел респектабельно: стены отделаны деревом драгоценных пород, стол на затейливых ножках с матовой поверхностью, которую хотелось почему-то погладить ладонью, у стола – коричневые кожаные кресла. Перед каждым стояла бутылочка воды, высокий стакан, лежал блокнот. Все как на хороших дипломатических переговорах.

Перед совещанием Иван встретился с начальником службы безопасности и хотя бы составил представление о сотрудниках. Он никогда не вникал в дядины дела, просто знал, что все идет хорошо: производство работает, дядя выставляет ювелирные изделия на международные выставки и получает призы, олигархи исправно заказывают уникальные гарнитуры своим женщинам, прибыль льется рекой, налоги исправно платятся. И при этом никаких игр с законом. Все честно. И зарплата у рядовых сотрудников была хорошей, и работать в холдинге было приятно. Как получилось, что дядю убили? Кому это было нужно? Кому было выгодно? Да никому. Все знали, что холдинг наследует кто-то из членов семьи. То есть сотрудники, получается, отпадают. Члены семьи? Нелепо было думать, что тетя Надя – жена старшего из братьев – Глеба, которая была на полном попечении семьи Петра Горчакова, кинется убивать своих благодетелей. Или ее племянник – сын старшей родной сестры, перенесший то ли два, то ли три инфаркта? Или сам Иван, который сейчас остался практически один? Тогда кто?

– Таким образом, если сократить расходы на закупку сотрудникам проездных билетов, экономия составит… Оплата сотовой связи…

О чем вообще идет речь? Кто этот представительный мужчина, стоящий сейчас перед экраном и водящий лучом лазерной указки по изломанным линиям графиков? Иван попытался сосредоточиться. Да, надо слушать и слышать, потому что в ближайшее время он должен принять решение, что делать. Оставлять свое любимое дело – дипломатию – он не собирается, значит, надо искать управляющего. Желательно, знающего производство, разбирающегося в тенденциях ювелирной моды, честного, грамотного, какого еще? На этом месте должен быть свой человек. Свой, в смысле, родственник. А вот нет у нас никаких подходящих родственников. Стало быть, надо их организовывать. Жениться, обрасти родней, выбрать подходящего человека, отдать ему в управление холдинг и жить припеваючи. Да, конструктивно мыслить Иван разучился. Так, мечты побоку, а пока стоит, наверное, разобраться, что там этакое такое с проездными билетами.

Алексей обедал в кафе, которое находилось в двух минутах ходьбы от отделения, за углом. Он заказал себе какой-то суп, мясо и салат – традиционный обед на скорую руку. Прошло уже полдня, а результатов по убийству Фомина пока ноль. На четырнадцать часов он назначил общий сбор своего отдела с мозговым штурмом. Надо сопоставить все полученные сведения, попробовать выстроить рабочую версию и по ней плотно искать. Хотя и сейчас никто не сидит без дела. В праздничные дни работать трудно. Невозможно получить необходимые сведения, потому что граждане отдыхают, разбредаются по загородным дачам, уезжают в другие города к родственникам, а некоторые просто пребывают в неадекватном состоянии из-за приема горячительных напитков в количестве, явно превышающем разумную дозу. Сегодня все поехали по архивам, ЖЭКам, разговаривать со свидетелями. Вот к четырнадцати часам что-нибудь нароют.