В это мгновение огонь в ее жилах стал льдом.

— «Подгнило что-то в датском королевстве»,[19]— произнесла Сорайя, прислонившись спиной к столику в женском туалете.

Джулия сидела на стуле и тихо плакала. Адвокат вынула свой «блэкберри», пролистала сообщения электронной почты и вернула навороченную игрушку обратно в портфель.

— Я знаю Джона. Он намеревался хранить молчание, а потом подать иск. И в исковом заявлении он попытался бы свалить всю вину на вас, и это стало бы у него фундаментом для защиты Габриеля. Джон ни за что бы не согласился с таким исходом слушаний. — Она сурово посмотрела на свою клиентку. — Может, вы что-то знаете? Что-то весьма неприятное для Габриеля, если оно станет достоянием гласности? Что-то крайне разрушительное для его карьеры?

Джулия энергично замотала головой. Габриель оставил в прошлом и зависимость от наркотиков, и свою охоту за женщинами на одну ночь, включая и недолгие отношения с профессором Сингер. Конечно, за ним оставался еще один грешок — покупка на черном рынке копий с иллюстраций Боттичелли, но об их существовании Джулия не собиралась рассказывать кому бы то ни было, и уж тем более Сорайе.

— Вы уверены? — прищурилась адвокат.

— Я рассказала все, — всхлипнула Джулия, вытирая нос бумажной салфеткой.

Сорайя откинула с лица свои длинные темные волосы.

— Должно быть, он что-то утаивал и от вас. Даже не представляю, что могло бы явиться более разрушительным для его репутации, чем признание в предосудительных отношениях с вами. Насколько помню, вы говорили, что до декабря минувшего года с ним не спали.

— Это так.

— Тогда почему он заявил членам комитета, что отношения с вами у него начались, еще когда вы были его аспиранткой?

— Как вы думаете, его выгонят с работы? — спросила Джулия, меняя тему.

— Нет, — шумно выдохнув, ответила Сорайя. — Эмерсон находится в штате университета, и, если я правильно поняла язык телодвижений в зале, он пользуется поддержкой своего заведующего кафедрой. Впрочем, кто знает? Дэвид — это субъект, который себе на уме.

— Но вы же не думаете, что Габриель лгал, желая меня защитить?

Сорайя погасила снисходительную улыбку, поскольку улыбки сейчас были неуместны.

— Человеческим существам присущ эгоизм. Габриель защищал себя. Он делал свои признания в обмен на снисходительность членов комитета, но кое-что наверняка скрыл и от них. Габриель взбрыкнул, выйдя из-под контроля Джона и не дав тому сражаться против обвинений. В противном случае мы с вами до сих пор сидели бы в коридоре и ждали.

Джулия подошла к раковине, вымыла руки, потом умыла лицо, стараясь вернуть себе приличный вид. Сорайя смотрела на нее, качая головой.

— Не сочтите мои слова жестокими, но я искренне считаю, что вам не стоит проливать слезы из-за него. Напрасная трата.

— Как вас понимать?

— Не сомневаюсь, вы разительно отличались от всех остальных женщин Габриеля. Возможно, чтобы уложить вас в постель и заставить держать язык за зубами, он говорил вам лестные слова. Но мужчинам, подобным ему, нельзя доверять. И такие мужчины не подвержены переменам. — Заметив испуг на лице Джулии, Сорайя поспешно добавила: — Не хотела вам рассказывать, но у моей подруги было знакомство с Габриелем. Они встретились около года назад в клубе, и все кончилось торопливым траханьем в туалете. А минувшей осенью он вдруг ни с того ни с сего позвонил ей снова. Новая встреча, новый трах — и больше она его не видела и не слышала. Габриель словно исчез с лица земли. — Говоря это, Сорайя внимательно следила за Джулией. — Зачем вам связывать жизнь с подобным человеком? Не удивлюсь, если за все время, пока длились ваши отношения, он успевал перепихнуться и с другими женщинами.

— Вы не знаете его. Не надо его судить, — спокойно, но с заметной агрессией сказала Джулия.

Сорайя лишь пожала плечами и полезла в портфель за губной помадой.

Джулия закрыла глаза. Она глубоко дышала, пытаясь переварить услышанное от адвоката.

«Мы с Габриелем сблизились осенью, — подумала она. — Неужели, когда он посылал мне цветы и писал нежные письма по электронной почте, он спал с другими женщинами? Не врал ли он мне про свои отношения с Полиной?»

Джулия не знала, чему и кому верить. Сердце убеждало ее верить Габриелю, но она не могла отрицать, что слова Сорайи посеяли в ней семя сомнения.

Они обе вышли в коридор и направились к лестнице, надеясь незаметно покинуть здание.

Джон и Габриель преследовали ту же цель. Вид у обоих был угрюмый.

— Габриель! — позвала Джулия.

Джон метнул в нее сердитый взгляд.

— Идемте, Габриель. Вас не должны видеть с нею.

Джулия посмотрела в знакомые синие глаза. В зале они словно боролись с нею. Сейчас из них исчез ужас и отвращение. Беспокойство осталось. Габриель успел собраться.

— Вам мало дров, которых вы успели наломать за этот день? — выплевывая слова, спросил адвокат, видя, как Джулия робко шагнула к ним.

— Не смейте говорить с ней в таком тоне!

Габриель шагнул навстречу, встав между Джулией и адвокатом и заслоняя ее своим телом. Он по-прежнему не смотрел на нее.

— Послушайте, беспечная парочка. Здесь в любую минуту может появиться Дэвид и его прихвостни. Я предпочла бы убраться заблаговременно. Если уж вам так приспичило говорить, не мешкайте, — сухо бросила Сорайя.

— Только через мой труп! — взвился Джон. — Нам и так хватает бед. Габриель, идемте.

Габриель предостерегающе посмотрел на него, скрипнул зубами и повернулся к Джулии.

— Что происходит? Почему в их присутствии ты назвал наши отношения предосудительными? — допытывалась Джулия, глядя в его потемневшие, измученные глаза.

— Ты не чуяла своей беды,[20]— наклонившись к ней, прошептал Габриель, и тон его был угрожающим.

— Что все это значит?

— Это значит, что он спас вашу задницу. Вот что это значит! — презрительно глядя на Джулию, вмешался Джон. — Чего, собственно говоря, вы добивались всей этой вашей эмоциональной блевотиной, которую исторгали во время слушаний? Я знал о вашей наивности, но неужели вы еще и столь глупы?

— Джон, уберите ваш палец подальше от лица мисс Митчелл, иначе я вам его сломаю. — Уже тише, спокойным ледяным тоном Габриель добавил: — И не смейте говорить с ней подобным образом. Никогда. Я достаточно ясно выразился?

Джон закрыл рот.