Денис ждал минут пять, прежде чем решиться идти дальше. Перебегая улицу – даже не улицу, а переулок – он услышал знакомое «Подожди!».

Анька... так ее.

Это и в самом деле была Анька. В джинсах и дурацкой белой блузке, которая в темноте так и светится. Денис схватил ее за руку, увлек в темноту.

– Ты какого... на улицу вышла? А?

Анька сморщила нос.

– Мне страшно... – просто сказала она.

– Еще бы, тут же стреляют. Потащилась...

– Мне за тебя страшно. Я ведь тебя...

И она заплакала.

Объяснения влюбленных прервала длинная автоматная очередь. По звуку Денис понял, что стреляют уже так близко, что могут попасть и в него, и в Аньку. Моментально оглядевшись, он увидел во дворе одинокий низенький гараж, такие разрешали строить инвалидам для своих машин-инвалидок. Он примыкал одной стороной к забору детского сада, там были деревья и темно.

– Туда!

Он затащил Аньку в темноту, узкое, темное пространство, пропахшее мочой, дерьмом, еще чем-то. Под ногами звякали осколки стекла. Не успев перевести дух, Денис понял, что тут, за гаражом, еще кто-то есть.

– Кто тут?! – настороженно и резко спросил он.

Внизу что-то зашевелилось.

– Я это... – исчерпывающе ответил пропитой голос. – Чо надо, пацан?

– Ничо. Постоять просто.

– Ну и стой...

Бомж, устроившийся на ночлег, помолчал и как-то буднично, спокойно добавил:

– Война, кажись, начинается...

* * *

Стрельба прекратилась, потом вспыхнула вновь, с удвоенной силой. Потом опять прекратилась. Они уже хотели выйти, как вдруг Денис услышал звук вертолетных двигателей и толкнул Аньку обратно в темноту. Вертолеты – он не мог точно понять, но казалось, что их было несколько – прошли совсем низко над домами, ушли на север, там снова вспыхнула стрельба... какой-то звук, негромкий, похожий на жужжание бормашины. Они так стояли, пока все окончательно не стихло, и только тогда вышли.

И в самом деле – кажись, война...

Даже четырнадцатилетний Денис понимал, что в государстве неладно, и во всем мире неладно, происходит что-то непонятное и очень, очень неладное. Потом он будет вспоминать все это, именно этот момент – тот самый, когда он понял, что началась война, и что она уже коснулась его – его, Аньки, Михи – всех, от нее уже никуда не деться.

Начиналась война...

На улицах были машины – полицейские, «Скорые», передвигались группами какие-то люди, кто-то с оружием – но они все же добрались до дома, он считался элитным и стоял чуть на отшибе. Увидев, что творится на шестнадцатом этаже – Денис бросил Аньку, метнулся к подъезду, где путь ему преградил полицейский.

– Куда! Нельзя!

– Пустите, я... Пустите!

Сильная рука придержала его за плечо – это был мужик, выходящий из подъезда, большой и сильный. Очень большой и очень сильный. От мужика страшно пахло порохом и кровью.

– Ты кто такой, пацан?

– Я Денис! Денис Щечко, я здесь живу, пустите!

– Квартира какая?

– Семьдесят девятая, пустите!

– Пустите его! – подключилась и Анька, ударив полицейского изо всех своих девчачьих сил и попав по бронежилету.

– Пошли, – сказал омоновец тяжело и устало, – нечего тебе там делать. Пошли...

Денис как-то сразу обмяк, позволил довести себя до штабного автобуса, стоящего рядом с бронемашиной ОМОНа, им помогли подняться внутрь, там уже сидели омоновцы, которые были ранены не так тяжело, чтобы их отправлять в больницу.

Один из них протянул командиру стакан.

– Выпей, батя. Мы уже помянули.

Капитан опрокинул стакан, но взгляд его остался трезвым. Больным. И страшным.

– Пацану вон налейте. Ему тоже надо.

Пацану налили, Денис, сжавшийся от ужаса, хлебнул, закашлялся. Рядом молча дрожала Анька....

– Где... мама?

– У тебя родные есть кто? – спросил капитан Берестянский.

Денис не мог ничего ответить, он начинал проваливаться в шок, в жуткое состояние внутреннего небытия.

– Нет у него никого, – тихо сказала Анька.

Кто-то из омоновцев кашлянул.

– Как зовут его?

– Денис. Денис Щечко...

– Михалыч, заводи шарманку, – решил капитан, – двигаем в казармы, нечего тут делать. Вас – отвезем в казармы, поспите там, нельзя вам домой. Койка найдется, завтра с утра решим, что делать, на свежую-то голову.

Капитан помолчал и с болью выдавил из себя:

– Койка найдется. Нынче много коек освободилось...

* * *

Денис Щечко на какое-то время так и остался в казармах ОМОНа (правильно ОПОНа, да какая разница), тем более что его никто оттуда не гнал. Приехал следователь, Денис дал показания какие смог. Потом следак уехал, сказал, когда надо будет заехать за справкой, чтобы открывать наследство, и когда освободят квартиру – но Денис открыть наследство не успел.

Потому что и в самом деле началась война.

* * *

Капитан ОМОНа, командовавший штурмом квартиры Щечко, и Денис Щечко, единственный из выживших, снова встретятся нескоро, очень нескоро. Встретятся они через восемь лет, при штурме Оша. Капитан Берестянский к тому времени будет уже генерал-майором (на войне продвижение по службе быстрое, для тех, кто остается в живых) Берестянским, командующим штурмовой бригадой. Денис Щечко в двадцать два года будет командиром истребительного батальона, за его голову исламские экстремисты положат крупную награду. Но за свою семью, вырезанную до последнего человека чеченцами – он к тому времени уже рассчитается. Сполна.

– Аллах Акбар!

Дадаев Иса Салманович откатился от стенки, прижимая к себе тело пулемета – и вовремя. Пуля тяжелой снайперской винтовки проломила кирпичную стену в два кирпича и ударила на излете в соседнюю. У русистов был бронетранспортер, но они почему-то пока не стреляли из него. Зато били снайперы, двоих они уже поймали.

К хутору ползком, под прикрытием огня снайперов, продвигались вооруженные казаки и группа захвата, состоящая из бывших и действующих сотрудников правоохранительных органов, входящих в Союз ветеранов. Огонь подствольников держал их на каком-то расстоянии – но они уже прошли до ирригационной канавы и залегли там.

Уходя, Басаев оставил здесь четырех человек, сказав, что они уйдут позже в Ичкерию или Дагестан, а пока они должны быть здесь, потому что здесь запасная площадка. Иса так и не понял, для чего именно – но переспрашивать не стал. Но Басаев и его люди больше не пришли – а вместо этого пришли русисты на БТР и осадили их. Окружили со всех сторон, как волков.