Мы встретились в неказистом садике за зданием, где я работал. Анна сидела на скамейке под фонарем – на голове берет, в руке стакан кофе. Это ошибка, подумалось мне. Нужно уйти. Развернуться, пойти в сторону станции, уехать домой.

Но ноги сами вели меня к ней.

Заметив меня, она поднялась, а я остановился, не дойдя до скамейки несколько футов. В груди полыхнула давняя, знакомая боль.

Она первой сделала шаг навстречу:

– Ты постригся.

Я кивнул и не без удовольствия пригладил ладонью новую стрижку. Она стоила тех денег, которые пришлось выложить в лондонском барбершопе, – да и несварения после съеденного второпях обеда тоже. «Я брею голову всякий раз, когда нервничаю, – как-то признался я ей в постели. – Почему-то стоит только постричься – и становится легче».

– Давай прогуляемся, поболтаем, – предложил я и, скользнув пальцами по ее руке, забрал стаканчик из-под кофе, чтобы выбросить его в урну.

Анна затянула шарф поплотнее и зашагала рядом.

– Меня приняли на работу.

– Я так и знал, – заметил я, выуживая из пачки новую сигарету.

– Уж не приложил ли ты к этому руку? – со смехом спросила она.

– Нет, я просто знаю, что если уж ты чего захочешь, то непременно своего добьешься.

Она искоса взглянула на меня:

– Ты так мало знаешь меня и все же всегда в меня веришь.

Я закурил и отвел руку подальше, чтобы не дымить ей в лицо.

– Я тебя знаю, – сказал я.

Мы вышли на Эксмут-маркет. Солнце почти село, и ветер разносил кругом знакомый зимний аромат горящего дерева. Перевод часов был не за горами, и я с нетерпением ждал весны, времени, когда мой рабочий день освободится из тисков мрака, подпиравших его с обеих сторон. А воздух запахнет по-новому.

– Красота какая, – сказала Анна, когда мы перешли дорогу. И указала на электрические гирлянды, натянутые над верандами.

– Надо было заглянуть сюда в обед, – сказал я. – Тут в кафе очень вкусно кормят.

– Как-нибудь в следующий раз, – сказала она, и мы улыбнулись.

Мы выбрали ресторанчик на углу, и официант усадил нас за столик далеко от окна, но едва мы начали снимать пальто, как Анна посмотрела куда-то поверх меня, и ее лицо омрачилось паникой.

– Не садись, – предупредила она, схватив меня за свитер. – Я тут кое-кого из знакомых заметила. Пойдем. Скорее.

Так и не открыв меню и не задвинув за собой стулья, мы обходными путями устремились к выходу.

Мы свернули за угол, где нам уже ничего не угрожало, и Анна, раскрасневшись, засмеялась и хлопнула в ладоши.

– Прости меня, – сказала она и закрыла рот рукой. – Пора бы уже позабыть о страхах, ведь правда? Ты всегда был моим тайным другом.

– Кто бы мог подумать, – сказал я, накидывая на плечи пальто. Неужели так будет всегда?

– Вина бы сейчас, – сказала Анна, задержав на мне взгляд. – Давай выпьем вина.

Я привел ее в скромный паб в переулке – сюда мы иногда захаживали с кем-нибудь из коллег, чтобы отметить увольнение. Паб был тихий, маленький, и тут повсюду царила какая-то утешительная простота. Анна выбрала столик в углу, а я заказал нам выпить.

Ее свитер, красный, как почтовые ящики на лондонских улицах, сполз, обнажив плечо. Будто красный сигнал светофора, подумалось мне, пока я нес бутылку с бокалами к нашему столику. Сигнал, говорящий мне: «Стоп, Ник. Стоп». Я едва не выронил бутылку.

– Ты всегда был вежлив с официантами, – заметила Анна, когда я сел. Она наблюдала за мной, подперев голову рукой. – Я это хорошо помню.

Я потянулся к ней и взялся за запястье руки, на которую она опиралась подбородком. На пальцах поблескивали два кольца, и я поднес руку поближе к себе, чтобы лучше рассмотреть. Я уже успел заметить, что на левой руке колец не было, и от этого наблюдения у меня запершило в горле.

– Руки у меня маленькие, так что найти подходящее кольцо – та еще задачка.

– Ну-ка покажи, – попросил я, и мы соприкоснулись ладонями, словно в молитве. Две дамы за соседним столиком покосились на нас, и я представил, как странно мы, должно быть, выглядим со стороны. Сидим на порядочном расстоянии и все же тянемся друг к другу, ищем любой предлог для прикосновений. Стороннему наблюдателю уже все было ясно, не то что нам самим.

Я налил нам вина, и Анна чокнулась своим бокалом о мой.

– Не спеши, – предупредила она. – Сперва тост.

– За то, что мы становимся старше?

– Боже, нет. За нас. За встречу спустя столько лет.

Мы поднесли бокалы к губам, и наши взгляды встретились. Повисла короткая пауза. По коже моей разлилось тепло – но вовсе не от выпитого, а от взгляда человека, который видит тебя насквозь.

Анна поставила бокал на стол.

– Кто-то мне недавно сказал: «Ты, конечно, еще молодая, но не слишком». Мне кричать захотелось.

– Я стараюсь лишний раз в зеркало не смотреть. Но ты выглядишь чудесно.

Анна опустила глаза и, готов поклясться, покраснела. Осмелев, я взял ее руку и внимательно осмотрел пальцы.

– И все же от старых привычек не избавилась.

Повинуясь рефлексу, она тут же высвободила руку.

– Я потратила просто неприличную кучу денег на косметику и лекарства, но да, ногти по-прежнему грызу. Не над всем в этой жизни мы властны, правда же? А как твои легкие, по-прежнему черные?

Я стукнул по краю столешницы.

– Как и сердце.

– Вот уж не думала, что однажды буду волноваться из-за возраста, – проговорила она, обводя пальцем край бокала. – Впрочем, я не так уж сильно переживаю. Просто столько всего хочется сделать, а времени остается все меньше.

– А значит, мы совсем уже взрослые.

– Да ну тебя, – со смехом сказала она. – Я думала, что к тридцати я волшебным образом превращусь в умелого, практичного человека. Буду знать, какие лекарства и в каком случае пить, буду готова к любой ситуации… И вот мне уже тридцать пять, а я по-прежнему ничегошеньки не смыслю.

– Послушать нас, так мы только и рассуждаем, что об утекающем, как песок, времени, будто дряхлые старики. У нас еще все впереди.

Анна снова подперла голову рукой и улыбнулась уголком рта.

– Порой мне кажется, что именно это меня в тебе и привлекает. Тоска по времени, когда я еще не знала ответственности и мне не приходилось по часу висеть на телефоне, чтобы поговорить с представителем энергетической компании, или выстаивать очередь на почте. Пожалуй, ты – моя тропинка в те беззаботные времена, когда можно было просто сидеть у парня в постели и слушать Karma Police.

Я улыбнулся:

– По-моему,