Александр, это тот, который наследник, отказался прыгать и оставлять свою беременную супругу, которую никак нельзя было выкидывать из окон и главное, уперся как козел и всё. А тут еще польские братишки, поняв, что за них взялись всерьез, попытались прорваться к заложникам и хоть кого-то порешить. Через коридор к нам зашвырнули даже гранату местного пошиба, но ее пнули обратно, но тем не менее и нам немного досталось. Хорошо успели стол перевернуть и защититься от осколков.

— Твою мать!

Положение идиотское. А тут уже и Дубельт дергать начал:

— Крот, где наследник?

— База, да не хочет он! Уперся и всё. Не хочет жену бросать.

— Ваши действия?

— Ударим в тыл полякам, они не сильно трепыхаются. Наследника оставим под охраной.

— Понял. Действуйте.

Ага. Придется. В коридоре опять шевеление. Любкин бахнул картечью. Опять вой. Я присоединился, пару раз грохнув «Сайгой», потом зашвырнул гранату и после грохота разрыва рванулся вперед. Н-да. Ну и настругали польской говядинки. Бамс! Я оглянулся — это Любкин добил подранка, прислонился к стене и деловито набивает в подствольный магазин патроны.

— Гриша, к наследнику, головой отвечаешь, а я тут пошалю.

Он не стал спорить. Понимает. А я двинулся вперед. Недалеко от лестницы, возле стены, на боку лежала вторая девушка, входившая в этот отряд. Перевернув ее ногой, увидел остекленевший взгляд. Блин, а ведь симпатичная, какого хрена лезла? Рядом раздалась очередь, и в проеме нарисовалась фигура в броннике, каске и с автоматом в руках. Мы синхронно вскинули оружие, но тут же опустили — узнали друг друга.

— Командир, ну как вы?

— Нормально. У вас безопасный коридор готов?

— Да. Почистили.

— Выводим наследника с жинкой и чистим здание. А где Генрихович?

— Да нет его.

Мы быстрым шагом в сопровождении бойцов с белыми повязками двигались в сторону комнаты, где Любкин охранял наследника с беременной супругой.

— Как это нет?

— А вот так. Пулю прямо в горло словил в самом начале боя.

— Твою мать.

Николаевич невесело ухмыльнулся.

— Бывает и так.

Наследник уже стоял, держа в руках саблю и пистолет, охраняя жену. Увидев меня и еще одного человека в камуфляже, он облегченно вздохнул. Я распорядился:

— Двое — осторожно несете цесаревну…

Но Александр, оказалось, имел свое мнение. Подхватив на руки жену, не доверяя никому, он кивнул, мол, идем.

Дубельт, напрягая глаза, следил в бинокль за зданием и с облегчением увидел, как на крыльце появились два бойца в касках и камуфляже с оружием на изготовку, за ними могучая фигура наследника, несущего на руках беременную жену, и за ним, замыкая колонну и охраняя тыл, шел еще один пятнистый. Причем все это выглядело настолько деловито и спокойно, что он не выдержал и закричал от радости, удивляя всех своих подчиненных, стоявших рядом, привыкших к его сдержанному характеру…

Передав наследника с супругой с рук на руки жандармским офицерам, обеспечивающим теперь его охрану, мы вернулись во флигель, заканчивать дела. Бой уже затих. Озверевшие матросы и казаки перебили практически всех террористов, и нам стоило больших трудов выдернуть у них трех пленных, которых оставили для суда. Тело Стеблова уже вынесли на улицу и положили возле крыльца. Тут же нарисовалась Маша. Видок у нее был тот еще, хотя она была молодец — троих точно завалила. Пройдясь по разгромленным комнатам, я наконец-то нашел того, кого искал, — тело контролера от заказчиков. Это был тот же англичанин, помощник Алекса Махерсона.

— Маша, узнаешь?

— Англичанин?

— Он самый. Надо искать его хозяина. Он должен быть где-то рядом. Любкин!

— Я, ваше благородие.

— Делай что хочешь, отрезай яйца, ломай ноги и руки, но узнай у подранков, где хозяин вот этого уродца.

Я демонстративно пнул ногой тело англичанина с раскроенным прикладом головой.

— Мне нужно знать, где засел Алекс Махерсон, эта падаль точно где-то рядом. Надо по Генриховичу тризну справить.

— Сделаем.

И исчез выполнять задание. А у меня теперь не менее интересное занятие — собрать все гильзы от нашего оружия, еще не хватало, чтобы их на сувениры растащили. Если копнуть поглубже, просто хотелось найти какое-то серьезное занятие, чтобы отвлечься от смерти Стеблова. Все-таки Игорь Генрихович был хорошим человеком, и жаль, что такие рано уходят из жизни. Правда, карьерист был еще тот, но с другой стороны плох тот солдат, что не носит в ранце жезл маршала.

Ища гильзы, пришлось помаяться, особенно после Николаевича, который успел четыре автоматных магазина разрядить в супостатов. Собрав все, что можно, мы отошли в сторону и, высыпав на плащ-палатку собранные гильзы, стали их пересчитывать, сравнивая с тем, что реально было и что осталось.

Пока Маша, которую я специально нагрузил работой, чтоб девчонка не ушла в шок после побоища, отмечала в блокноте все затраты по боеприпасам, мы с Любкиным и Николаевичем осторожно положили тело Стеблова на парусину, которая осталась после спасательной операции. Потом деловито стали снимать с него всю сбрую из будущего, ощупывая карманы на предмет артефактов, оставив на нем только залитый кровью камуфляж и ботинки. Потом, когда его будут хоронить, все это снимут и облачат Игоря Генриховича в парадный мундир, но это будет позже, а оставлять погибшего боевого товарища в неглиже как-то не по-человечески.

За этим занятием нас и застал подошедший император в сопровождении наследника и генерала Дубельта…

Мы парились в крытой карете уже третий час и с нетерпением, переходящим в раздражение, ждали сигнала от капитана Вашкевича, который в данный момент наводил веселый шорох в одном из второсортных публичных домов Санкт-Петербурга. Проведенный экспресс-допрос оставшихся в живых пленных выявил очень интересные моменты, правда, это произошло после того, как самый старший и упертый, не выдержав казачьей манеры задавать вопросы, отдал польскому богу душу. Один из оставшихся, увидев такое развитие ситуации, запел как соловушка и слил Махерсона с потрохами. Оказывается, никакой он не англичанин, а самый натуральный одесский еврей Абрам Махерсон, бывший потомственный ветеринар. Чем-то он мне напоминал Сиднея Рейли, но как-то бледновато, больше с уклоном к личной наживе. В последний раз его видели, когда он зависал у одной из своих знакомых во второсортном борделе «У вокзала», совладельцем которого он и являлся.

После всех перипетий штурма Зубовского флигеля и получения дополнительной информации об интересных обстоятельствах генерал Дубельт устроил настоящие репрессии ко всем, кто имел хоть какое-то отношение к этим событиям. Вместо погибшего Стеблова к нам прикомандировали веселого и коммуникабельного капитана Вашкевича, перешедшего в Отдельный корпус жандармов с флота, после того, как он выполнил несколько деликатных поручений при раскрытии предательства одного их интендантов, за бабки сливавшего информацию о поставках боеприпасов кораблям Черноморского флота туркам. Ему, естественно, пока не стали раскрывать истинной сути нашего происхождения, но он и не спрашивал, хотя было видно, что его буквально разрывает от любопытства. Сейчас он, чуть в подпитии, прицепив себе на гражданский сюртук скрытую камеру с передающим блоком, топтал молоденькую, но весьма опытную жрицу любви, при этом весьма умело вытягивая из нее информацию.