– Да.

– А ты слышал, что трон он занял в роли младшего царя-соправителя? А старшим царем был его брат, который по свидетельству современников умом и сообразительностью не отличался, зато отличался очень уж слабым здоровьем?

– Эм. Нет.

– Теперь слышал. Изначально Петр был фигурой, инструментом для делящих влияние кланов, которую просто посадили в бархатное кресло, причем в парное кресло – оно до сих пор в Оружейной палате стоит. Более того, Петр был картонной фигурой – ему даже образование не дали, он писать так нормально и не научился. Ему было позволено только играться в солдатиков на заднем дворе. И все его последующие рубки боярских бород в виде сказок для детей – это же история захвата власти тем, кого всерьез никто не воспринимал. А знаешь, что в этой истории самое главное?

– Что?

– Петр не сам занял трон, – я для убедительности даже пальцем в небо показал. – Его туда по-са-ди-ли. Сами его на трон посадили – сами потом и хлебнули полной ложкой. Кланы он приструнил так, что бороды часто вместе с шеей рубил, в Церковь вообще навсегда вычеркнул из числа подписантов, персонажи анекдотов теперь. И до сих пор обер-прокурор, а не патриарх Церковью управляет, очень уж по юности Петр этих ребят не взлюбил. Поэтому и столицу из Москвы переносил, потому что в златоглавой ему банально опасно по улицам было ходить.

– Это ты к чему? Я простой отставной вахмистр, мне бы попроще объяснение, – сделал вид, что не понял меня Войцех.

Только вот по глазам его я прекрасно видел, что все поляк понял.

– Это я к тому, что пусть передо мной и дорожка с флажками, но идет она сейчас наверх.

– Это все звучит умно и красиво, вот только я все равно категорически не советовал бы тебе сегодня лезть к Линдену для того, чтобы получить карт-бланш на захват Кигунгули. На этом сраном острове, как говорит Патрик, весьма много группировок, достойных того, чтобы мы им хату разнесли, действуя по внятному плану, а не впрягаясь в опасную авантюру. Если уж тебе так нужен повод, чтобы показать состоятельность тебя как варлорда. Тем более я даже до сих пор не знаю, как мне в Вилладж попасть, не говоря уже о том, чтобы получить план дома Линдена.

Может быть, Войцех и правильно говорит – подумал я, вставая из-за стола и начиная мерить комнату шагами. При этом я, даже почти не замечая, щелкал пальцами. Эта привычка у меня появилась со времени прибытия на Занзибар. Несмотря на то, что физически замену руки я практически не чувствовал (в плане ощущений), но разумом все равно никак не мог с этим смириться.

И щелкал пальцами я последние дни, когда был без дела или в раздумьях, очень часто – словно раз за разом проверяя ощущения от ударов подушечек пальцев в ладонь. Раз за разом удостоверяясь, что правая рука чувствительностью никак не отличается от левой.

Вот и сейчас, пока я мерил шагами комнату, щелкал и щелкал пальцами, раздумывая о словах Войцеха. А чуть погодя вдруг споткнулся на том, что не могу понять, что за ритмичную мелодию я нащелкиваю. Разозлился на себя – нужно думать о деле, а я думаю о какой-то ерунде.

Прошел несколько шагов, повторил ритм, еще раз повторил. Вроде на что-то из Высоцкого похоже, но нет, нет он. Зато в памяти всплыли слова, и я, вновь начав мерить шагами комнату и слушая ритмичное перещелкивание пальцев, прошептал про себя:

– И любили меня, и сдавали… и старуха махала косой…

Слова в памяти всплыли, а что это за песня – нет. Вот почему эмпатия вернулась, Огонь вернулся, а ментальные способности – когда я был ходячей энциклопедией, с возможностью забрать с полок памяти все что угодно, не вернулись?

Выдохнув, пытаясь справиться с раздражением на привязавшуюся мелодию и на себя, я снова сосредоточился на песне.

– И любили меня, и сдавали… и старуха махала косой… Да блин, to Dublin, вспомнил! – громко воскликнул я, и глядя на удивленного Войцеха, закончил: – И взлетную мне не давали…

Теперь вспомнил. Песня «Дороги», исполняет вокально-инструментальный ансамбль Ленинград, автор композиции поэт-песенник Сергей Шнуров.

Войцех никак мои слова не прокомментировал, но взгляд у него был говорящий. О том, что он слабо понимает обрывки моих мыслей. Я же, наконец удалив сидящую в краю сознания занозу навязчивой мелодии, вдруг понял, что несколько минут просто маялся фигней вместо решения насущного вопроса.

– Так ты решил, что будем делать? – как раз в момент этого удивительного озарения спросил меня Войцех.

Проигнорировав его вопрос, я вдруг понял – да, я придумал, что мы, вернее я, буду делать сегодня вечером.

– И взлетную мне не давали… И взлетную мне не давали… – пробормотал я, вернувшись внимание к проекции карты, уменьшая масштаб. Так, что теперь в поле зрения был не только элитный район «Вилладж», но и деловой квартал, в котором одна из башен принадлежала Некромикону.

– Мне нужно крыло и расчеты полета, – показал я кратчайший путь сверху вниз, с крыши небоскреба на крышу особняка Линдена.

– Крыло засекут, – покачал головой Войцех.

– Поэтому мне нужно крыло пустое, без визора, ранца и блока управления, только с парашютом, – уточнил я.

– А ты сможешь?

– А почему нет? Не смогу долететь или не попаду в его особняк, так приземлюсь в другом месте, типа вот такой вот я дурак, так и задумано было, случайно получилось полетать просто хотел. Все равно шансов мало, и мы по умолчанию соглашаемся, что мы не смогли выполнить заказ на Линдена. Получится, будет приятным бонусом.

– Допустим, – кивнул Войцех. – Допустим, ты справишься с крылом, и незамеченным окажешься на вилле Линдена. А дальше?

– Разберусь по обстоятельствам, – только и пожал я плечами.

– Уходить как?

– У него вон пристань есть, морем уйду. Вы меня с воды подберете, и закинете обратно на башню.

– Я катера не вижу.

– Гараж есть у воды? Есть. Значит и катер скорее всего есть, или хотя бы гидроцикл.

– Скорее всего.

– Если нет, что-нибудь другое придумаю. Ты главное точку рандеву, чтобы меня забрать, поближе назначь. Если что, вплавь доберусь – ласты мне тоже достань вместе с вингсьютом.

– То есть будешь действовать по обстоятельствам?

– То есть да, буду действовать по обстоятельствам.

– Рисковый ты парень.

– Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

Войцех посидел немного, два раза тяжело вздохнул, но видя, что я принял решение, покачал головой и вышел из комнаты. Почти сразу вместо него зашел Патрик, сев на освободившееся место.

Жестом показав ему подождать, я достал ассистант и написал Николетте, назначив встречу сегодня на девять вечера в башне Некромикона, в ее кабинете – и запросил под это дело пропуск. И только после этого обратил внимание на ирландца. Который, глядя на меня своими прозрачными глазами, сразу заговорил.