— А вы можете поручиться со всей уверенностью, что однажды Его Величество, успокоенный своим законным правом владения мной, не обратит милостивый взор на другую женщину? И если его озарит новая любовь, то этим чревом стану я, а любимой женщиной, на руках которой так приятно видеть свое дитя, окажется его новая фаворитка. Разве это может льстить?! Ивер Стренхетт никогда не был верным, не станет он и после женитьбы. У него уже была любимая жена, и где она ныне? В склепе! Он не простил ей измены, хоть и успел первым изменить. Он убил ее за рождение чужого ребенка, но его сын уже зрел в утробе фаворитки. — Граф удивленно приподнял брови, и я отмахнулась: — Мне известно о бастардах короля.

— Шанни…

— Ах, оставьте, ваше сиятельство, — горестно вздохнула я. — Мы прожили вместе три года, и он уже отправился стряхивать пыль к оперной певичке. А между тем эти годы казались мне счастливыми, однако наш дорогой монарх успел «запылиться». Боги! Он рассуждал о нашем супружестве, а за день до этого ласкал другую женщину! Неужто вы думаете, что я поверю, будто после свадьбы что-то переменится? Его едва хватило на три года, а впереди вся жизнь! И что же мне должно льстить?

— Он готов менять ради вас устои, — улыбнулся его сиятельство.

— И что же дальше? Соправителя он из меня не сделает, в любом случае. Возможно, я смогу заниматься тем, чем и прежде, смогу без опаски разговаривать с чиновниками и даже совать нос в какие-то государственные дела, но взамен получу жизнь, полную подозрений и недоверия. А будет повод, дядюшка, уверяю вас – будет! Это сейчас, я хоть и завишу от него, но еще могу как-то держать расстояние. А после свадьбы мой бастион падет окончательно. Я стану взятой крепостью, и что тогда удержит его от интрижки, а то и от новой влюбленности?

Граф протяжно вздохнул. Он кивнул, признавая мои слова правдивыми.

— Тут мне нечего возразить, дорогая. Его привычки устоялись уже давно. Наш государь давно не юноша, ему уже тридцать четыре года, и половину жизни он распыляет себя на несколько женщин разом. Даже с вами он не сумел удержаться. Ваши подозрения справедливы. Однако… — мы обменялись с его сиятельством мрачноватыми взглядами, — если он уже принял решение, то сделает, как намеревается. Вы не в силах что-либо изменить. Забросить свое дело вы не сможете, вам не позволят этого сделать ваши совесть и натура. Отказаться от Канатора тоже не выйдет, король не примет его обратно, пока герцогство не отыграет свою роль. Да и это станет подобно белому флагу в нашем деле. Женщина посчитала себя неспособной к управлению, и эта женщина – вы. Контор тоже своего рода силок, он вызов вам лично, вашим мечтам и устремлениям. К тому же у государя остается рычаг давления на вас – мы, ваш род. И ваши подопечные. Но им он воспользуется, если вы начнете бунтовать. А вы для этого слишком умны и благоразумны.

— Боги, — с отчаянием простонала я. — Но почему? Почему я?! Зачем я ему в жены?

Дядюшка подошел ко мне, взял за руки и притянул к себе. Уткнувшись лбом ему в грудь, я обняла графа в ответ и позволила себе ненадолго стать маленькой слабой девочкой. Даже всхлипнула от жалости к себе. Его сиятельство провел по моей спине своей теплой ладонью и отстранился. После поддел кончик моего носа и улыбнулся:

— Оставьте уныние, дитя мое, у вас в запасе несколько лет до того, как он сможет огласить свои намерения. Пока в глазах общества и соседей вы по-прежнему его фаворитка, которой позволено больше, чем другим. И пока отношение к вам не изменится…

— Он сказал, что через два, максимум, три года у него уже будет сын, — ответила я. — Значит, жениться он должен через год-два.

— Но это же невозможно! — воскликнул дядюшка. — Срок невероятно мал! Что мы успеем за два-три года? Открыть еще пару школ? Да даже для поправок в законе, который является одним из столпов законодательства Камерата, невозможно мало. Чтобы что-то менять, нужно или больше времени, или же нечто более весомое, чем управление герцогством. Да вы бы в дела Канатора вникали только год! Это же не просто поместье…

Я вскинула голову и с затаенной надеждой спросила:

— Так может он не намеревается делать из меня королеву? Может и вправду он вручил мне герцогство именно с той целью, которую огласил?

Граф пожал плечами:

— Теперь уж и у меня появились сомнения, — признался он. — За год он точно ничего не изменит, а вы не покажете. За два тоже. Три – минимум! Но это только для того, чтобы начать рассматривать возможность внесения поправок, чтобы это выглядело логичным и не вызвало раздражения среди подданных. Все мы воспитаны на старых взглядах, и о грядущих переменах можно говорить не раньше, чем в следующем поколении. А пока это всё подготовка к ним. И с вашей популярностью то же самое. Потому установленный срок – это великая поспешность, а наш король умеет просчитывать каждый шаг. Может, мы и вправду ошиблись. Остается только ждать. Или напрямую поговорить с королем.

— Если он пока не намерен раскрывать свои тайны, я добьюсь лишь тысячи отговорок, — отмахнулась я. — И, признаться, сейчас еще не хочу затевать с ним откровенных разговоров. Особенно, услышать утвердительный ответ на свой вопрос.

— Тогда наберитесь терпения и займитесь тем, чем и собирались, — улыбнулся дядюшка. — Тибад придаст вам сил и исцелит душу. Отправляйтесь туда и насладитесь обществом родителей и видом своих деяний.

На том мы и остановились. От дядюшки я уехала даже в приподнятом настроении. Мне до крика хотелось верить в то, что герцогство и женитьба короля не имеют ничего общего. Теперь я даже была бы рада, если бы государь объявил о своей скорой женитьбе на одной из претенденток, которые, должно быть, уже вновь скопились у Атленга. Мне же идти на заклание вовсе не хотелось.

Признаться, если бы этот дар и разговор с главой моего рода произошли еще месяц назад, когда я верила королю, наверное, я бы приняла будущее с большей благосклонностью. Он ведь и вправду обещал изменить один из главных законов, а это означало, что дверца клетки не будет заперта, и мне останется возможность вылетать из нее, чтобы продолжать свою деятельность. В остальном я и без того почитала Ива за мужа, а не любовника, пусть наш союз и не был благословлен Богами. Мы жили бок о бок и были вполне счастливы этим совместным существованием. Я сейчас не говорю о давлении государя, к нему я успела привыкнуть и принять, как неизбежность. Но ведь кроме того была нежность, взаимная забота и душевная близость.

И что же осталось? Из того, что я почитала за счастье? Ничего! Дом из тумана развеял ветер, и я увидела то, что и без того всегда знала. Тот, кто стал моим первым и единственным мужчиной никогда не будет моим полностью. Даже принеся мне брачную клятву, однажды он вновь найдет, с кем освежить эмоции.

Оставаясь всего лишь его фавориткой, я могла продолжать свое дело, укреплять позиции рода и верить, что однажды, когда он мною окончательно пресытиться, я получу свободу. Но как королева, я буду вынуждена терпеть измены, которые однажды даже не станут скрываться от меня. Какая-нибудь наглая фрейлина, прежде подававшая мне рубашку или выносившая горшок, однажды окажется в постели моего супруга и начнет задирать нос, потому что венценосный любовник будет на ее стороне… Почему нет? Когда-нибудь я ему наскучу, лишусь своей нынешней прелести, а мой ветреный супруг, заполучив вожделенного наследника, позабудет о том, что когда-то готов был на многое, чтобы ввести меня в храм…