Что теперь? Любопытство так и подмывало взломать замок; но предусмотрительность увещевала, что закрытый сундук нести проще, а в доме, какой бы там ни царил беспорядок, все-таки удобнее будет разложить обретенные сокровища, чем на краю скалы. И на носилках с ручками по обе стороны, какими пользуются рабочие, находку перенесли в дом. Пока компания снова не очутилась в гостиной с кофейными чашками и картой, откуда ушла, казалось, целую вечность назад, никто даже не пытался разузнать секреты сундука. Бридону почудилось – правда, возможно, в нем говорила нечистая совесть, – что Летеби украдкой посмотрел туда, где лежала карта, уголок которой предательски торчал из-под книги; однако если так, то взгляд кладоискателя выразил удовлетворение.

Замок, хоть и довольно прочный, не отнял много времени. Содержимое сундука было завернуто в ткань, от которой остались одни лохмотья; в прорехах сверкало золото, блестело серебро, темнели цветные пятна. Компания молча вынимала из сундука предмет за предметом и выкладывала на боковой столик, с которого спешно все смели. К явному разочарованию искателей, среди сокровищ не оказалось ни одной монеты. Все-таки это не были остатки казны после сражения при Каллодене; похоже, легенда, имевшая хождение в округе, несла в себе больше правды. Некоторые предметы явно имели практическое назначение: пистолеты, украшенные серебряной чеканкой, золотой бокал, печать, несколько табакерок. Но в основном клад состоял из дамского баловства: кольца, медальоны, браслеты, шкатулочки, парфюмерные флакончики. На ум приходили вздохи, сопровождавшие расставание с той или иной безделушкой, нежные воспоминания, несомненно, навеянные ею у жертвовательницы, романтические, авантюрные истории, которым она послужила декорацией.

Все эти пожертвования памяти и гордости давным-давно вручили принцу, которому похитить женское сердце было что сорвать цветок; а в минуту крайнего отчаяния бросили в какую-то расселину необитаемого острова, чтобы в конечном итоге они попали в руки двух невысокого пошиба авантюристов, сосредоточивших свои помыслы исключительно на том, сколько денег можно получить за них у ювелира.

– Похоже, Карл Эдуард был немного клептоманом, – проговорила наконец леди Гермия, сбрасывая чары.

– Во всяком случае, понимал, что плывет ему в руки, – отозвался Хендерсон. – Лучше бы, конечно, он хранил все это в более продажном виде. У меня имеется опыт с торговцами, я всякий раз бывал счастлив, если удавалось договориться с ними на половину цены.

– Кстати, о торговцах, старина Копатель, – сказал Летеби. – Вот что я сейчас сделаю. Позвоню этому человеку в Инвернесс, который разбирается в таких вещах, и первым делом приглашу его оценить барахло, завтра же утром. Нелишне иметь приблизительную оценку того, что у нас есть. Так, куда я подевал чертову визитную карточку? Даже не помню, как его зовут.

И он принялся шарить в завалах на каминной полке. Бридон прекрасно помнил, как его зовут, но не горел желанием демонстрировать знания о мистере Добби, поскольку тоже действовал в интересах «Бесподобной». Он даже не стал дожидаться, пока Летеби осуществит свое благородное намерение и наберет номер оценщика. В этом будет легко убедиться, позвонив туда самому. Вместо этого он проводил до моста леди Гермию, которая, к своему ужасу, вдруг обнаружила, что опаздывает на встречу в Глендауни, и с чем-то похожим на искреннее тепло поблагодарил ее за остроту испытанных им сегодня ощущений.

Вернувшись к себе, он прежде всего отбил телеграмму мистеру Добби, поскольку тот не подходил к телефону. Затем доложил обстоятельства дела жене, которая наблюдала за происходящим с противоположного берега и видела, как сундук вытаскивали из тайника на белый свет.

– Было довольно забавно следить за всем этим без звука, – прокомментировала она. – Когда не слышно, что они говорят, люди всегда принимают такие дурацкие позы. К примеру, ты и эта Дженнингс – хотя я, разумеется, смотрела только на тебя – все время приплясывали от нетерпения; а вот Хендерсон, который в общем-то и проделал всю работу, действовал так спокойно, как будто ему приходится выкапывать сокровища каждый второй день. Он правда умеет копать – просто хотелось аплодировать.

– Что ж, я испытываю огромное облегчение, – заметил мистер Палтни, – и скоро смогу посвятить свое безраздельное внимание рыбалке, которого она, если честно, требует. Признаюсь, меня посещали опасения, что наши островитяне, найдя клад, поспешат его припрятать, прежде чем сэр Чарлз Эндрю и другие заинтересованные лица узнают об этом. Я уже рисовал себе, как они пытаются уйти по реке, а я, оживив далекие воспоминания юности, гребу следом, вооруженный исключительно багром. По счастью, в чем бы ни состояли их намерения, поразительная публичность, сопровождавшая находку, сделала какую-либо утайку невозможной. Если им и впрямь нужны были зрители, лучшего момента для открытия они выбрать не могли.

– Да, пока все нормально, – кивнула Анджела. – Но, видите ли, мы не так уж и заинтересованы в том, чтобы они заявили о находке. Не считая, разумеется, того, что в раскрытии темных делишек заинтересован всякий честный гражданин, которому случилось оказаться неподалеку. Но если бы они умудрились раскопать свой клад под покровом ночи и растворились в бескрайних пространствах, «Бесподобная» не была бы должна никому ни единого пенни.

– А вот тут ты ошибаешься, – поправил ее муж, – поскольку не располагаешь последней информацией. После того как Компания заключила контракт с Летеби, там появился сэр Чарлз и сделал свою ставку. Он, в общем-то, не верил, что на острове закопаны какие-то сокровища, но мизерный шанс все-таки имелся; и, конечно, если бы два этих плута его нашли, имелся шанс чуть больше мизерного, что они попытаются сыграть свою игру. И сэр Чарлз застраховался от мошенничества со стороны синдиката, действующего именно в качестве синдиката – точно так же, как Летеби застраховался от мошенничества со стороны Хендерсона, действующего как частное лицо. Конечно, ему было бы крайне сложно вывести их на чистую воду, поскольку Хендерсон и Летеби, несомненно, сделали бы все, чтобы скрыть следы находки. Однако оформить полис было нелишне. Я позвоню ему после ужина, так что он сможет принять меры и подстраховать свою собственность. Но пока нам еще нужно быть настороже, и, что самое неприятное, мы обязаны учитывать возможность ночного бегства. Боюсь, мне придется дежурить всю ночь. По счастью, луна уже растет. Палтни, а вы не будете возражать, если я попрошу вас прогуляться потом по берегу и спрятаться в лесу напротив того места, где на острове пришвартована лодка? Понимаете, они не могут пройти по мосту, не будучи замеченными, и, не исключено, попытаются улизнуть на лодке. Если вы не против, я сменю вас часов в одиннадцать и проторчу там, пока не посветлеет для подозрительных делишек. Для вас это не слишком? Я бы взял все на себя, только меня ждет работка, требующая пера, чернил и бумаги.