— Дейзи, девочка моя… — мама вдруг запнулась, поджав губы и кое-как сдержавшись от слёз. — Проблема не в том, что я не хочу тебе помогать, а в том… что с меня взяли подписку, что я никогда, ни при каких обстоятельствах не буду никому рассказывать о том, что произошло тогда, не говоря про аборт и тот факт, что я была беременна от Рейнальда. Если подобная информация просочится в СМИ, они… они попросту меня уничтожат. Сотрут с лица земли и, боюсь даже представить, что потом сделают с тобой. Этим людям совершенно плевать на то, кто ты, пока их идеальной и размеренной жизни ничто не угрожает. Я когда-то стала для них реальной угрозой и поэтому… они заставили сделать меня то, что я сделала. Надеюсь, ты больше никому не рассказывала о том, для чего именно Рей теперь тебя у себя держит? Он ведь тоже не разглашает об этом на каждом углу и не даёт рекламу по государственным телеканалам.

— Хочешь сказать… я должна от него забеременеть и родить ему? Сделать то, что он хочет?! — я чуть было не закричала от возмущения, поражаясь тому тону голоса матери, с которым она мне всё это выдала. Словно она уже давно была в курсе происходящего, давно с этим смирилась и теперь требовала этого пока ещё в мягкой форме и от меня.

— Я не говорила, чтобы ты делала именно это. Я сказала, чего тебе надо опасаться Стаффордов. Вот они точно ни перед чем не остановятся. Поэтому будет просто чудом, если ты каким-то образом не забеременеешь, а Рейнольд в конечном счёте перебесится и всё это как-то переживёт. Пока что остаётся лишь ждать и надеяться. К тому же, кроме медицинских контрацептивов существует масса других каких-то проверенных способов. Уверена, в интернете можно найти достаточно ценных на эту тему идей…

Честно говоря, после встречи с матерью я ощущала себя ещё более беспомощной и ни на что не годной. Я и раньше испытывала между нами определённую пропасть и недопонимание. Но сегодня эти чувства обострились настолько сильно, что от них мне стало больно едва не физически. Как будто я увидела то, чего не должна была видеть, вот только никто меня об этом не спрашивал. Поставили в известность и точка. А там живи с этим дальше, как хочешь.

Ещё и по приезду на Фолсом стрит и с возвращением в пентхаус Стаффорда мне пришлось столкнуться с его хозяином едва не сразу, как только я вышла из лифта. Вернее, он позвал меня прямо из гостиной, впервые проявив желание увидеться со мной после нашей последней безумной встречи в его кабинете.

— С тобой всё в порядке? — он в это время сидел на одном из диванов перед огромным экраном плазменного телевизора, но едва я вошла в зал, приглушил звук просматриваемого им канала практически до нуля.

— Что-то вы не особо похожи на человека, которого волнует в порядке кто-то или нет. Или вас больше интересует моя поездка к матери в реабилитационный центр?

Его ответная кривая усмешка если и не подтвердила моё обвинение, то сказала достаточно о многом.

— Сядь, — он кивнул в сторону ближайшего к нему кресла, явно не собираясь передо мной в чём-то оправдываться или отчитываться. По идее, этим должна заниматься перед ним я, а не он.

— Что на этот раз? Или я успела сделать что-то такое, о чём сама не догадываюсь?

Всё же я прошлась к указанному месту величественной походкой с гордо поднятой головой и несколько картинно, вернее, сдерживаясь от распирающего негодования. После чего уселась в кресло напротив своего слишком расслабленного, в отличие от меня, мучителя. И снова от его безупречного вида меня пробрало до самых поджилок, будто в его жизни никогда ничего ужасного не происходило, или же он обязан был выглядеть таким идеальным всегда, несмотря ни на что. С идеальной укладкой пепельно-русых волос, в абсолютно новом домашнем костюме светло-бежевого цвета, как будто всего через несколько минут или даже секунд он отправится на какую-нибудь важную деловую встречу.

— Я уже не могу о чём-то с тобой поговорить? И что это за беспричинная агрессия?

Я несдержанно хмыкнула, демонстрируя свою далеко не наигранную нервозность, но строить сейчас из себя пай-девочку определённо не собиралась.

— Я только что вернулась после встречи с матерью. И, предвидя ваш встречный по этому поводу вопрос, отвечу сразу. Нет, с ней всё прекрасно. Она восстанавливается с поразительной скоростью и, думаю, очень даже скоро будет и бегать, и танцевать, так сказать, вести активный образ жизни, как и до этого. Кто его знает. Может она расцветёт до такой степени, что даже вы не сможете перед ней устоять, как когда-то.

Очередная ироничная усмешка изогнула губы мужчины, выдавая его абсолютно апатичное отношение к моим словам с лёгким неверием или даже восхищением.

— Только не говори, будто ты сейчас продемонстрировала мне свою ревность?

— С чего вдруг мне это делать? Наоборот, я должна вроде как радоваться. Наконец-то вы вернётесь к той, из-за кого устроили мне весь этот безумный цирк, и мне не придётся от вас беременеть, а потом жить под вашим бдительным присмотром ещё целых девять месяцев.

Наконец-то его ухмылка сошла с совершенного аристократического лица, хотя иронии и надменности во взгляде не поубавилось.

— Так значит, с тобой далеко не всё в порядке, судя по твоему едва ли адекватному поведению.

— А с чего мне быть в порядке? Когда это заложники чувствовали себя хорошо, находясь под принудительным наблюдением своих похитителей? Или думаете, если позволяете мне куда-то выходить и что-то делать за пределами своей золотой клетки, я должна ощущать себя как-то иначе? А может я ещё должна вам быть за это благодарна?

— Я разве запрещаю тебе жить своей обычной жизнью? Да, увы, не могу с этим не согласиться. В ближайшее время тебе придётся несколько пересмотреть свой будничный график и внести в него коррективы, связанные с будущей беременностью. Но, насколько я помню, не всем это мешает заниматься любимыми вещами и даже учиться.

— В этом-то и проблема. Вы ни черта не видите и не понимаете, что со мной происходит, потому что это вы продолжаете жить привычной для вас жизнью! А для меня в этом нет ничего привычного и естественного, как ни крути! Для меня это не жизнь, а пытка с постоянным стрессом. И, к вашему сведенью, стрессы очень сильно влияют на возможность зачатия, как и на опасность выкидыша. Но вы же не станете держать меня по этому случаю на успокаивающих, ведь так? Поэтому, увы, у вас очень большие проблемы в данном случае. И решать вам их надо уже как-то сейчас. Иначе потеря ещё одного месяца будет гарантирована на все сто.

Как бы равнодушно Стаффорд ко мне не относился до этого, не услышать он меня сейчас никак не мог. А уж если он действительно так сильно хотел будущего от меня ребёнка, то должен был отреагировать на мои более чем разумные замечания, как никто другой.

— Может поэтому я интересовался твоим состоянием, хотел узнать, насколько твои встречи с матерью влияют на твоё психическое самочувствие.

— И что, узнали? Что дальше? Что вам это даст? Или что вы собираетесь с этим делать?