Лилечка лежала на полу, свернувшись в комок, и ждала. Выстрелов было пять. Она считала. Кто из них и сколько раз выстрелил, она не видела, потому что крепко зажмурила глаза и боялась их открыть. Она не знала, что будет с ней, останься в живых Симаненко, как не могла предполагать, что будет, если в живых останется Кириллов. То, что останется в живых только один из них, она не сомневалась. Все к тому располагало, все…

— Эй, детка, ты в порядке? — На голову ей легла чья-то рука, голоса она не узнала: он звучал слишком глухо. — Давай поднимайся, сейчас соседи вызовут милицию.

Лилечка завозилась, распахнула глаза и уставилась на чьи-то колени, обтянутые черными джинсами.

Симаненко! Это именно он был в джинсах и черной водолазке. Кириллов был в брюках, светлой рубашке и… в пиджаке.

Илья помог ей подняться, внимательно осмотрел ее, ощупывая плечи, руки, бедра. Одернул на ней платье и зачем-то крепко прижал к себе, поглаживая по спине.

— Пусти! — пискнула Лилечка, пытаясь оттолкнуть его.

Он опустил руки и отошел на шаг. Оглядевшись, она увидела Кириллова. Он лежал на боку, отвернувшись лицом к стене. Если бы не бурая лужа, медленно расползающаяся на полу под его боком, можно было бы подумать, что он отдыхает.

— Ты убил его, — зачем-то сказала она тихо, хотя это было очевидным. — Мою сестру убил, потом Лушникова, теперь вот его… Меня тоже убьешь?

— Нет. — Он сказал это как-то так, что сомневаться в правдивости его слов не приходилось. — И сестренку твою я не убивал. Я вообще был против ее участия… Когда мне выстрелили в ногу, рука дернулась и… Одним словом, можешь мне не верить, но это был несчастный случай.

— Что теперь будет? — Ее начало сильно трясти. Обхватив себя руками, Лиля старалась не смотреть в ту сторону, где лежал труп ее босса. — Зачем все это?! Лушникова убили, начали стрелять друг в друга. Зачем? Если он вам мешал, то…

— Никаких «то» не могло быть. Я понял это сразу, как вошел сюда. Пушку Женька прячет! Для кого? Если надумал убить тебя, зачем меня ждать? Значит, ты была нужна ему для чего-то еще. Он ведь как узнал, что ты сестра погибшей, так сразу замкнулся. Когда такое случалось, то жди от него чего-нибудь непременно. Сначала мы хотели достать денег давно забытым, но верным способом. Леха облажался. Пришлось перестраиваться по ходу. Леху пустили в разнос. Деньги на руках. Кстати, где они? Он ведь взял их?

— Да, наверное. Был кейс. Большой. — Лилечка едва держалась на ногах, в голове все ухало и грохотало, перед глазами все плыло, искажая изображение. — Может быть, я пойду?

— Нет, детка. — Илья вдруг взял ее лицо в свои руки и с неожиданной для него нежностью произнес: — Ты теперь — мой трофей. Вместе с теми деньгами, которые он хотел оставить себе, мразь! Думается мне, он хотел застрелить сначала меня, а потом тебя. И все то дерьмо, которое на всех нас висело, свалить на покойничков. Мы грабители и банкроты. Ты — мститель. Ты перестреляла нас. А он убил тебя в целях самообороны.

— Так мудрено? — Она слушала и не слушала его, еще минута — и она точно рухнет к его ногам. — Зачем же так-то?

— О-оо, Женька мастер на такое разводилово… был. Эй, детка! — Илья еле успел подхватить ее на руки и тут же, не задерживаясь больше в этой комнате, понес ее прочь.

Лилечка слышала и не слышала, как он открывает машину и устраивает ее на переднем сиденье. Потом он вернулся в дом и пробыл там какое-то время. Вернулся уже с кейсом. А потом они поехали…

Она за все это время почти не открывала глаз. Зачем? Пусть едет куда захочет. Вся ее предыдущая жизнь была сущим кошмаром, слепленным ее матерью из ненависти и необходимости отомстить. Каждый вечер перед сном вместо молитвы они клялись друг другу, что отомстят. Она так устала от всего этого, что ей уже все равно, что будет дальше.

— Все будет хорошо, малышка. — Его рука нашарила в темноте салона ее руку и слегка сжала ее. — Я дал себе слово тогда… Когда твоя сестра умерла у меня на руках… Я искал вас, долго искал. Когда нашел и все понял, то обрадовался. Ты мне понравилась с первого дня появления у нас в фирме. Такая вся крохотная, милая… Я навел справки о тебе — и ничего не понял. Начал копать и когда нашел то, что искал, испугался и обрадовался одновременно. Женька уже все знал о тебе. Я очень боялся опоздать, Лида! А обрадовался потому, что счел это перстом божьим. Но теперь все будет хорошо.

— Кому? — на всякий случай решила уточнить она.

— Нам с тобой. Ты научишься меня любить. Вот увидишь. А вот и наши друзья… — Навстречу им по скоростному шоссе промчались две милицейские машины с мигалками. — Пускай теперь ищут. К утру мы будем уже далеко отсюда.

— Да? А как же документы? — О деньгах по понятной причине она не стала спрашивать.

— Уже давно у меня. И твои, и мои. Мы с тобой теперь супруги Нестеровы. — Он улыбнулся ее фырканью. — Да, дорогая! А что делать? Под чужим именем тебе жить не привыкать. Ну а ко мне… ко мне ты как-нибудь тоже привыкнешь…

— Вот это табор!!! — Ирина смотрела на группу из четырех человек, которая шла к домику, где они жили с Полиной последние несколько дней. — Димку знаю, а остальных…

Полина, которая развешивала выстиранное белье на провисшей веревке, выглянула из-за ее плеча и перечислила:

— Первым идет Давыдов. Следом — Степка Новиков. Рядом с ним, видимо, его брат. По-моему, они похожи. А девушка… Она тебе не напоминает нашу с тобой мачеху? Нет? А мне что-то подсказывает, что, кроме нее, здесь быть некому. Чудные дела твои, господи…

Сестры дождались, когда вся группа приблизится, и одновременно выпалили:

— Привет. Вы откуда?

— Оттуда, — произнес Давыдов и, посмотрев искоса на Полину, скорбно поджал губы. — Полина, отойдем, разговор имеется. Ариша, а ты принимай гостей. Братья там догадались шашлык привезти, пива. Соображай, короче…

Он как мог оттягивал тот момент, когда надо будет сказать Полине о смерти мужа. Долго распространялся о том преступлении, которое было спланировано и совершено им в молодости, потом перешел к делам фирмы и теме смерти Антона, которую предположительно назвал насильственной. Следом для чего-то начал рассказ о двух женщинах, которых они с трудом разыскали, а потом упустили одну из них. Вторая якобы покаялась в том, что звонила Полине по утрам в интересах спасения своей дочери. Неизвестно, сколько бы он проговорил, если бы Полина не перебила его вопросом:

— Он… погиб?

Давыдов чертыхнулся и после паузы выдохнул:

— Да, Полиночка. В убийстве подозревается Симаненко, он работал у…

— Я знаю его. Не распространяйся. — Ноги вдруг подогнулись, и Полина сползла по стене бревенчатого дома прямо на землю. — Господи… Господи! Что же теперь будет?! Как я буду, Давыдов?! Все так…

Давыдов уселся радом с ней, наплевав на новые брюки, которые надел ради Ирины. Сел, обнял Полину за плечи и, поглаживая ее по голове, начал терпеливо ждать, пока она выплачется.