– Это могло бы спасти лейтенанта?

Она пожала плечами.

– Гудбранда Фальсена? С теми ранениями? Может быть, увеличило бы шансы.

– У Акселя Тране была фотография. На вилле. Снимок маленькой девочки. Русской. Вы знаете, кто она? Связана ли эта фотография с операцией в России?

И снова Фредрику показалось, что она посмотрела мимо него, прежде чем ответить.

– Нет. Мне это совершенно неизвестно.

– Я думаю, вы знаете, куда подевалась Лин, – сказал Фредрик, начав атаку.

– Да. Она уехала обратно в Таиланд.

– Да ну?

– Вы ее напугали. Она…

– Вы лжете, – сказал Фредрик.

– Мы нашли ее дорожную сумку. С деньгами и одеждой. И с ее паспортом.

Руки под пледом зашевелились быстрее. Без предупреждения Андреас сделал два длинных прыжка и схватил шерстяную ткань.

– Какого хрена… – вырвалось у нее. Выражение ее лица полностью изменилось. Агнес Усе выпятила подбородок, прищуренная надменность превратилась во враждебный оскал. Андреас отдернул плед в сторону. Она с силой сжимала руки между ног, но Андреас был намного сильнее и разжал ее ладони. Он взял предмет, лежавший там и показал Фредрику.

Перчатка. Тонкая белая перчатка из козьей кожи.

– Что это?

Враждебность как будто исчезла. Вместо этого ее лицо приобрело умиротворенное, почти блаженное выражение.

– Я сдержала слово. Я вернула свой долг.

На долю секунды Фредрику показалось, что он увидел светящуюся красную точку на груди Агнес Усе. Но он не успел среагировать. Не успел ничего сказать. Он даже не услышал выстрела. Только уловил небольшой рывок тела, застывшее лицо и маленькое пятно, растущее и окрашивающее блузку в красный цвет. Коляска покатилась назад, медленно и бесшумно, пока колеса не скатились с верхней ступеньки лестницы. С оглушительным грохотом тело и коляска рухнули с винтовой лестницы.

Фредрик, съежившись, лежал в укрытии за диваном. Он бросился вниз и приземлился на бок. Лежа на кобуре, он пытался освободить пистолет. Уголки рта были солеными, учащенное дыхание разрывало грудь, а в ушах пищала высокая нота паники. Наконец ему удалось вытащить оружие.

– Фредрик!

Очки. Боже мой, где же они? Все слилось в плывущий туман. Падая за диван, он ударился плечом о стену, и, видимо, они слетели. Он перевернулся на спину, держа одной рукой пистолет на груди, другой хлопая вокруг себя. По ковру у стены, вон они. Он попал по очкам так сильно, что они подпрыгнули, и он подставил под них ладонь. Тут же надел их. Правое стекло оказалось разбито. Заметив, что нос стал мокрым и липким, Фредрик посмотрел на ладонь. Осколок стекла торчал из мягкой ткани под большим пальцем. Больно не было. Вообще. Фредрик вытащил стекло, и вот это было больно. Боль пронизывала запястье и расходилась вверх по руке, ладонь наполнилась кровью.

– Ты видишь окно? Что-нибудь видишь?

– Нет, – прокричал Фредрик.

Фредрик мог протянуть руку и дотронуться до коллеги, но они все равно кричали друг другу. Андреас лежал за пуфом у дивана. Окровавленной рукой Фредрик начал возиться в нагрудном кармане, пытаясь извлечь телефон.

Кафа ответила немедленно.

– Нам нужна ваша помощь. Сейчас. На нас напали. У Агнес Усе!

– Фредрик?

Зазвенело стекло, и Фредрик услышал мягкий, глухой звук, когда пуля попала в пуф. По гостиной разлетелись клоки пенорезины из отверстия на расстоянии нескольких пальцев от головы Андреаса.

– Он стреляет в меня! – голос коллеги был пронзительным. – Этот мудак на улице. Я ни хрена не вижу.

Фредрик отбросил телефон и взял пистолет в обе руки, так как вязкая кровь создала скользкую прокладку между рукой и полимерным материалом. Он оглядел комнату. Перед ним была винтовая лестница, а за спиной краснел камин. Андреас лежал на животе, как можно сильнее вжимаясь в пол. Фредрик хотел увидеть окно, но для этого ему нужно перевернуться и встать на колени. Тогда убийца снаружи за большими окнами гостиной тоже увидит его. Он стоял снаружи в темноте. Они же находились на свету в комнате. Или…

Он опустил пистолет на колени. Вытер окровавленную руку о штанину, и, подняв руки вверх, быстро хлопнул. Так, как делала Агнес Усе.

Тихий щелчок, и наступила темнота.

– Вон он! Я его вижу! – заревел Андреас.

Фредрик услышал, как Андреас заворочался. Схватил пистолет и перекатился на бок. Подняв голову, посмотрел поверх подлокотника.

В свете луны на блестящем белом снегу стоял высокий худой человек. Он был одет в какую-то обтягивающую кофту, темные брюки и балаклаву. В ней не было отверстия для рта, только для глаз. Они были закрыты чем-то похожим на маску для слалома. Фредрик видел что-то подобное раньше. Отряд мгновенного реагирования пользовался такими очками. Мужчина держал пистолет обеими руками, и под дулом светился лазерный прицел. Он сделал несколько медленных шагов вбок, стараясь найти цель в темноте.

Фредрик поискал лазерную точку. И тут он увидел, что Андреас встал на колено. Его верхняя часть тела оказалась выше пуфа, он слегка наклонил голову и сощурился, прицеливаясь.

– Он… у меня на мушке.

– Нет!

Пистолет Андреаса щелкнул.

– Нет, – опять закричал Фредрик.

– Какого черта! – завопил Андреас.

Краем глаза Фредрик увидел, как человек снаружи дернулся. Камин. Видимо, он увидел их силуэты у камина.

Пистолет Андреаса снова щелкнул.

– Возьми этот!

Фредрик послал свой пистолет ему по полу.

– Да твою же мать!

Андреас вытаращился на него, его лицо было возмущенным, взбешенным и непонимающим.

Выстрел был едва слышным. Оконное стекло дребезжаще пропело, и еще слыша эту песню, Фредрик увидел, куда попала пуля. Куда-то между виском и ухом. Не было ни фонтана из крови, ни мозговой массы, ничего. Будто сильный толчок в шею, и серые кудри медленно краснели, пока Андреас сползал набок.

Глаза Андреаса были прикованы к Фредрику. Прикованы с того момента, как в него попала пуля, и до того, как голова ударилась о паркет. Он смотрел вопросительно. Испуганно. Отстраненно. И взгляд застыл. Андреас Фигерас умер прямо у Фредрика на глазах.

Что-то страшно зазвенело, и Фредрик, повернув голову на шум, увидел фигуру снаружи. Мужчина стоял около окна, должно быть, он ударил рукояткой пистолета по стеклу, и оно разбилось. Стекло посыпалось на подоконник, на пол гостиной и на землю. Фредрик увидел снег. Водопад из стекла, словно слезы, а потом увидел и себя. Отражение своего тела, стоящего на коленях, за подлокотником кожаного дивана. Отражение отсвечивало от металлической картины в красно-оранжевых цветах, висящей на стене над ним, и он знал, что теперь, если он не будет действовать, его красно-оранжевый мозг тоже может окрасить поверхность стены.