Фредрик тяжело сглотнул и вышел. Осторожно закрыл дверь и заправил брюки в носки, прежде чем ступить в снег. Узкая тропинка захрустела под ботинками, и вскоре уличные фонари исчезли за его спиной. Но полной темноты не наступило. Через день или два будет полнолуние, и сияние яркого диска луны мерцало на белом снегу. Фредрику приходилось пригибаться под отяжелевшими от снега ветками, снег сыпался ему за шиворот, и он пожалел, что оставил пуховик в машине. Миновав высокую сосну, он увидел коллегу.

Андреас стоял к нему спиной, в паре шагов от земляного вала, служащего границей владения Агнес Усе. Он находился на одной высоте с крышей и смотрел вниз, в два темных окна. Скорее всего, ванная и спальня, предположил Фредрик.

Очевидно Андреас услышал его, но не обернулся.

– Она пришла пару часов назад, – только сказал он.

– Она знает, что ты здесь?

Андреас покачал головой, потрясая кудрями, и повернулся к Фредрику. Глаза темные, а коричневатая, обычно подтянутая кожа казалась вялой и бесцветной. Может быть, это просто луна рисовала его таким.

– Здесь что-то не так, – сказал Андреас.

– В смысле?

– Просто ощущение. Так тихо. Ни звука, ни движения, ничего… В окнах темно. Только запах. Она топит. Но не дровами.

Теперь Фредрик тоже это заметил. На темном небе дыма не было видно, только быстрые облачка перед звездами. Но прищурившись, он увидел, как стенки трубы подрагивают. Как воздух над асфальтом жарким летним днем. Пахло чем-то кислым. Запах жженой краски.

Неожиданно у Фредрика в кармане зазвонил телефон. Он забыл поставить его на беззвучный режим.

– Черт.

Он быстро зашагал к сосне. Это Кафа.

– Теперь она в наших руках.

– Что ты имеешь в виду? – прошептал он.

– Инсулин. Какой же я была дурой! Агнес Усе не крала и не выписывала никакого инсулина. Потому что ей это было не нужно. У нее полинейропатия вследствие диабета, болезнь, ведущая к параличу. Вот почему она так плохо ходит.

– Так?

– Агнес Усе – пациент. У нее диабет. Я же проверяла, не выписывала ли она инсулин, чтобы дать его Акселю Тране. Она не делала этого. Потому что Усе просто пошла к своему коллеге и попросила его выписать ей лекарства. Для себя. – Кафа чуть запнулась. – Это была идея Косса, – сказала она виновато. – Я только что говорила с врачом. Он подтвердил, что у Усе диабет, и она получает и обычный, и концентрированный инсулин.

– То есть ты хочешь сказать, что…

– Врач объяснил, что она пришла к нему с уже поставленным диагнозом. Ему нужно было только подписать. Она врач, и не какой-то там врач, а онколог в больнице Уллевол. И он ей не мог не верить. Агнес Усе солгала ему, что у нее высокая толерантность. Поэтому она получила достаточно инсулина и для себя, и для Акселя. И даже более чем достаточно, чтобы его отравить.

Она перевела дыхание и закончила:

– Косс хочет, чтобы вы привезли ее на допрос.

Фредрик вернулся к Андреасу и быстро передал ему информацию.

– Заходим, – сказал Фредрик.

Андреас отступил на шаг назад.

– Но не без оружия. Не в этом деле. У тебя есть пистолет в машине? Я принесу. – Слова лились быстро, но казались взвешенными.

– Нет, – ответил Фредрик. – Я сам принесу оружие, – сказал он и ушел.

Надев ремень с пистолетом, он заглянул в машину Андреаса. Открыл бардачок. Там лежал полуавтоматический «Хеклер и Кох». Фредрик взял кобуру и уже собирался покинуть машину, но вместо этого сел обратно.

Наконец он осмелился додумать эту мысль до конца. Или нет? Может быть, ничего другого не оставалось. Андреас сказал, что Педер Расмуссен – ложный след. Но в тот момент никто не знал, что Расмуссен мертв. Кроме того, кто его убил.

Что еще он говорил? Что иногда монстр под кроватью действительно существует. Поэтому заглядывать опасно. Потому что тогда Фредрик сможет найти труп Расмуссена. И тогда монстр придет. Придет и заберет его.

К горлу подступила тошнота. Неужели им действительно нужно оружие, чтобы арестовать даму средних лет на инвалидной коляске? Стоит ли выходить в темноту и давать заряженный пистолет человеку, который не далее как сегодня утром угрожал ему?

Он скользнул рукой в карман куртки. Магазин с холостыми патронами по-прежнему там лежал, с того дня, когда они ходили на стрельбище. Андреас успел выстрелить дважды, прежде чем Фредрик произвел свой первый выстрел.

Им пришлось постучать несколько раз. Агнес Усе сидела в коляске, когда открыла дверь. Между ними качалась толстая дверная цепочка. Через щелку сочился едкий запах горелого пластика.

– Уже поздно, – сказала она.

– Вы солгали нам об Акселе Тране. Вы общались с ним, – сказал Фредрик. – Вы солгали вашему врачу, чтобы получать дополнительный инсулин, и отдавали его Акселю.

Холодный ветерок снаружи заставил Агнес Усе застегнуть верхнюю пуговицу на блузке. Она, прикусив нижнюю губу, посмотрела на Фредрика, остановив взгляд на пистолете.

– Вы меня арестуете?

Фредрик не ответил.

– Тогда поднимайтесь.

В гостиной потолочный свет был приглушен до полумрака. За винтовой лестницей в стену был встроен камин, в котором полыхало желто-оранжевое зарево. На полу у камина лежали картонные тубусы, в каких обычно хранят большие фотографии.

– Вы сжигаете свои фотографии?

– Хм, – только ответила она.

Агнес Усе откатилась к камину, открыла дверцу и наклонилась. Достав до пола, взяла фотографию и не посмотрев на нее, скормила ее огню. Пламя полыхнуло, и Фредрик узнал снимок девушки с обожженными руками.

Затем Агнес Усе развернула коляску к ним и запустила одну руку под плед, лежавший у нее на коленях.

– Хотите поговорить об Акселе? – сказала она, на самом деле не ожидая ответа. – Ну давайте поговорим об Акселе.

В слабом свете казалось, что она прикрыла глаза.

– Он не был ни на каких учениях. Это была военная операция. Пятеро солдат были направлены вглубь российской территории.

Вдыхаемый воздух стал казаться Фредрику тяжелее. Казалось, что время замедлилось. Норвежский десант на российской территории. Так обычно начинаются войны.

В то время Агнес Усе было чуть за двадцать. Аксель переехал в Рамсунн в Нурланне, где располагалась база морских егерей. У нее была там врачебная практика. Большую часть времени она работала в кабинете врача во Фьелльдале, деревне в нескольких километрах к северу от базы, но иногда ее забирали на базу, чтобы обеспечивать спецподразделению регулярный медосмотр, а также во время операций.

– Это было зимой или ранней весной. Не помню. Нам только сообщили, что проходит операция, и нужно соблюдать готовность. Быть трезвыми и рядом с телефоном, – добавила она, сухо засмеявшись.