районе Синявино и выйти на р. Мга. Подробный план действий мною будет вам должен по прибытии в Москву»[603]. По-видимому, в основе этого подробного плана был расчет на внезапные и стремительные действия частей Ленинградского и Волховского фронтов, которые, как сообщил в своем докладе Г. К. Жуков И. В. Сталину, «после прорыва закрепились на занятых рубежах, производят перегруппировку в южном направлении и с 12 часов 20 января начали наступление на юг»[604]. Здесь же он просил «срочно подать фронтам мины и снаряды» для проведения операции.

Однако попытка ударной группы Волховского фронта взять Синявино сходу после короткой артиллерийско-минометной подготовки потерпела неудачу. Только после введения дополнительных сил и средств в ходе ожесточенных трехдневных боев нашим войскам удалось овладеть Рабочим поселком № 6. Но все дальнейшие попытки развить успех в направлении села Синявино подавлялись массированным артиллерийским и минометным огнем противника, опиравшегося на хорошо подготовленную в инженерном отношении оборону[605].

Ранним утром 27 января 1943 г. представитель Ставки Верховного Главнокомандования на Ленинградском и Волховском фронтах К. Г. Ворошилов направил Верховному Главнокомандующему доклад, в котором был вынужден признать, что «действия войск Волховского фронта против синявинских позиций за 25 и 26 января не привели к положительным результатам»[606]. Докладывая о принимаемых мерах по преодолению упорного сопротивления противника, К. Г. Ворошилов сообщал о проведенном им «кратком совещании» Военных Советов Волховского и Ленинградского фронтов. Выводы, к которым пришли участники этого «краткого совещания», вряд ли могли удовлетворить Верховного Главнокомандующего: «Синявинские высоты составляют ключевую сильно укрепленную и упорно защищаемую позицию оборонительного рубежа противника… Без захвата синявинских позиций нельзя приступить к осуществлению вашего приказа по освобождению Невы и Кировской железной дороги. Занимаемая нами территория представляет собой наблюдаемую с Синявинских высот равнину (торфоразработки), насквозь простреливаемую не только артминометным, но и пулеметным огнем, в силу чего наши войска не имеют подходящего плацдарма для исходного положения»[607]. Тем не менее на этом совещании было принято решение о том, что 27 и 28 января Волховский фронт готовит прорыв синявинских позиций, подтягивая для усиления две свежие стрелковые дивизии, танковые части и артиллерию, а войска, действующие против синявинских позиций, продолжают свои боевые действия[608].

Однако и это наступление, начало которого было назначено на 29 января, не увенчалось успехом, несмотря на категорический приказ командующего Волховским фронтом К. А. Мерецкова овладеть к исходу 1 февраля 1943 г. поселком Синявино и проявленные наступающими войсками упорство и отвагу. Утром 1 февраля командующий был вынужден признать, что операция по овладению поселком Синявино развивается крайне медленно, что «управление войсками до сего времени не налажено, вследствие чего происходит перемежевание частей на поле боя и понижается ответственность командиров частей за выполнение поставленных им задач»[609]. Реакция из Москвы последовала незамедлительно: поздно вечером 1 февраля 1943 г. командующим войсками Ленинградского и Волховского фронтов поступила подписанная И. В. Сталиным Директива Ставки Верховного Главнокомандования. «Ввиду того, что фронтальные удары в районе Синявино не дали до сих пор должных результатов, – говорилось в ней, – необходимо организовать силами Волховского и Ленинградского фронтов дополнительные удары с флангов»[610]. В связи с этим Ставка приказывала Волховскому фронту прорвать оборону противника в районе Макаровская Пустынь, Смердыня, Кородыня и выйти в тыл его синявинской группировки; Ленинградский фронт должен был из района Ивановское, Рождествено нанести удар на станцию Мга и выйти в тыл мгинско-мустоловской группировки противника. При этом задача захвата района Синявина не отменялась[611].

Ввиду сложности предстоявшей перегруппировки сил Ставка Верховного Главнокомандования разрешила перенести начало операции на 10 февраля. С первых же часов наступления войска Волховского фронта встретили упорное сопротивление противника. Части 2-й ударной армии в первый день наступления под сильным артиллерийским, минометным и пулеметным огнем противника не смогли продвинуться вперед, и только 80-я стрелковая дивизия и 73-я стрелковая бригада сумели достигнуть юго-западной окраины Синявина и завязать огневой бой против оборонявшегося на укрепленных позициях противника. Не смогли прорвать оборону противника в первый день наступления и части 54-й армии, сумев лишь вклиниться на отдельных участках в его передний край обороны[612]. Несколько успешнее развивались события на линии наступления 55-й армии Ленинградского фронта, части которой к вечеру 10 февраля сумели занять поселок Красный Бор. Однако из-за неумелых действий наспех сформированной подвижной группы во главе с заместителем командующего 55-й армии генерал-майором И. М. Любовцевым успехи 63-й гвардейской дивизии генерала Н. П. Симоняка, сумевшей разгромить 250-ю испанскую пехотную дивизию и овладеть Красным Бором, в дальнейшем были сведены на нет[613].

11 февраля войска 55-й армии из-за отсутствия координации действий наступавших частей понесли большие потери, утратили момент внезапности в своем наступлении, позволив противнику усилить свою оборону за счет сформированных боевых групп. Штаб 55-й армии по «горящим следам» наступления сделал неприятный для себя вывод, что сводная немецкая боевая группа, усиленная противотанковой ротой и зенитным дивизионом, сумела сдержать наступление 13 наших батальонов и танковой бригады, усиленных 4 артполками. Такой «казус» мог произойти только из-за отсутствия разведки, плохой организации взаимодействия, слабой маневренности стрелковых частей и артиллерии, отсутствия твердого и непрерывного управления войсками[614]. В результате неудачи Красноборской операции только 268-я стрелковая дивизия полковника С. Н. Борщева потеряла свыше 3 тыс. человек из имевшихся накануне наступления 3586 бойцов и командиров, а все потери 55-й армии в Красноборской операции составляли 27 тыс. человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести[615]. По расчетам исследователей, потери Ленинградского и Волховского фронтов в февральских боях 1943 г. достигали 38-40 тыс. человек.[616]

И даже ценой таких огромных потерь решить поставленную Ставкой Верховного Главнокомандования задачу – разгромить Мгинско-Синявинскую группировку противника – в ходе ожесточенных боев в феврале 1943 г. не удалось. Значительная доля ответственности за такой исход февральской операции лежала и на самой Ставке Верховного Главнокомандования.

На самом деле Ставка Верховного Главнокомандования и ее представители на Ленинградском и Волховском фронтах были осведомлены, что войска в ходе операции по прорыву блокады Ленинграда и последовавших после короткого перерыва новых ожесточенных боев по расширению завоеванного у противника плацдарма понесли тяжелые потери, требовали пополнения и восстановления материальной части. Как показали развернувшиеся в феврале 1943 г. бои по овладению мгинско-синявинским выступом, отведенного командованием времени на подготовку к наступлению оказалось явно недостаточно для того, чтобы освоиться с крайне неблагоприятной для выдвижения, сосредоточения и наступления местностью. В результате огневая мощь обороняющегося противника оказалась непреодолимой: его губительный артиллерийский и минометный огонь не позволили нашим войскам скрытно маневрировать силами и средствами. Ведущиеся сегодня в этом районе поисковые работы показывают, что подавляющее большинство обнаруженных во время поиска бойцов и командиров РККА погибло от осколков мин и снарядов