Я попыталась выдернуть руку, но Арчи оказался сильнее, чем я думала.

— А если я не-е хочу уходи-ить? — пробормотала я.

— Просто уйди. — Арчи пристально посмотрел мне в глаза. — Немедленно.

У нашего столика неожиданно возникли два официанта.

— Все в порядке? — осведомился один из них.

— Все про-осто отли-ично, — ответила я, гневно глядя на Арчи. — Я как раз со-обралась уходить.

Арчи отпустил мою руку и попятился. В ресторане воцарилась тишина. Я наклонилась за сумочкой.

— Я ухо-ожу, — пропела я, перебросив ремешок сумочки через плечо и стукнув себя при этом кулаком по виску. — Спасибо все-ем за восхи-итительный ве-ечер.

Я, пошатываясь, шагнула к выходу. Один из официантов обогнал меня и распахнул дверь. Я прищурилась и всеми силами постаралась взять курс прямо на дверь.

— Какое ужасное сочетание, — услышала я громкий голос бабушки Арчи. — Алкоголичка и при этом еще любительница оскорблять людей. Я тебе говорила, Арчи, что она гадкая. Я тебя предупреждала.

Я развернулась и неверной походкой вернулась к столику.

— Повтори-ите?

Бабушка Арчи ослепительно улыбнулась.

— Думаю, вы и с первого раза все отлично расслышали.

Я улыбнулась в ответ.

— Просто хоте-елось удостовери-иться. Прежде чем я…

Не вспомню, когда она начала кричать — когда я схватила ее бокал с красным вином? Или когда я подняла его над ее головой? Но уж она точно вопила, как скаженная, когда я облила вином ее противную старушечью физиономию.

Среда, 15 мая

День девятнадцатый

Утром в среду я звонила Арчи пятнадцать раз. Пятнадцать раз. И каждый гудок откликался дикой болью в моей похмельной голове, а он так и не взял трубку.

В первый раз, когда я позвонила, трубку взяла миссис Хамфриз-Смит, но я так испугалась, что не вымолвила ни слова. Я промолчала даже тогда, когда она сказала: «Можете молчать, если вам так хочется, но я прекрасно знаю, что это вы, и понимаю, зачем вы звоните. Советую вам забыть об Арчи. Забудьте о том, что вы его когда-то видели и разговаривали с ним. Ваше вчерашнее поведение вызвало у него отвращение. Глубочайшее отвращение. Вы — злая и порочная женщина, мисс Браун. Да, да, вы — злая, порочная, грубая и неотесанная, как бревно».

Что я могла сказать на это? Как я могла хоть словом себя защитить? Не могла, потому что она была права. Я действительно повела себя ужасно жестоко по отношению к Арчи. Правда, его драгоценная бабушка заслуживала каждого слова, сказанного мной по ее адресу, но, облив ее вином, я, конечно, зашла слишком далеко. Я понимала, что Арчи меня за это никогда не простит, но все равно мне хотелось извиниться перед ним. До конца моего пребывания в мире живых людей оставалось всего два дня, а потом святой Боб призовет меня обратно в чистилище. Я не могла уйти, не попросив прощения. Просто не могла.

Клер застала меня в кухне, где я сидела, сжав в руках кружку с остывшим чаем.

— У меня последний день, — прощебетала она, усевшись на стул напротив меня, — а я все никак не решу, как бы мне его провести. Пытаться выполнить задание нет никакого смысла. Я уже больше недели в глаза не видела ту девицу, которую обучаю игре на гитаре. Есть, конечно, сильное искушение в последний день хорошенько подгадить Кейту, но с таким же успехом я могла бы основательно надраться. Вряд ли в раю раздобудешь «укус змеи» и черное пиво, правда, Люси? Люси… Что с тобой? Все нормально?

Я покачала головой. Во рту у меня так пересохло, что язык прилип к нёбу.

— А как вчерашний ужин? — взволнованно спросила Клер. — Арчи и Салли влюбились друг в друга? Ты выполнила свое задание?

Я глотнула холодного чая, и язык отклеился от нёба.

— Я провалилась по полной программе.

— Как же так? — удивилась Клер. Она намотала на палец выбившуюся из пучка косицу и улыбнулась мне. — Наверняка все не так плохо, как ты думаешь.

— Все еще хуже.

— Ой, заткнись. Порой ты ухитряешься все превращать в трагедию, Люси. «Провалилась» на языке Люси означает небось, что ты заплескала себе кофточку вином, когда Салли до истерики хохотала над какой-то шуточкой Арчи.

— Себя я вином не обливала, — пробормотала я, водя кончиком пальца по пятнышку от кофе на столе. — Я полила вином кое-кого другого.

Клер хихикнула.

— Иди ты! Это больше на меня смахивает, чем на тебя. И кого же ты полила вином — только предположим?

Я крепко зажмурилась.

— Бабушку Арчи.

— Черт. — Клер шумно вдохнула, словно рабочий перед тем, как приняться за тяжкий труд. — Шутишь? Или не шутишь? Нет, не шутишь — по глазам вижу. Что стряслось?

— Долгая история, — тихо сказала я, полила пятнышко чаем и принялась стирать, — но если вкратце, то жутко все испортила, и теперь Арчи не желает со мной разговаривать. Моему заданию конец, Клер. Полный провал.

— И что ты будешь делать? — спросила моя соседка.

Я помотала головой.

— Не знаю. Что я могу поделать? Я не могу заставить Арчи говорить со мной. Я не могу пойти к нему, потому что не знаю, где он живет. Сейчас я могу только попытаться помешать Анне открыть Дэну свои чувства сегодня вечером. Если я спасу его от нее, то хотя бы что-то совершу.

— Если так, то я помогу тебе, — сказала Клер, сжав мою руку. — Черт с ним, с Кейтом Крайком и с выпивкой. Давай помешаем этой сучке сцапать твоего дружка.

По улице, на которой жила Анна, мы шли в темноте. В ее доме бурлила жизнь. Из окон, за которыми мигали разноцветные огни, лилась шумная электронная музыка. Красивые, нарядно одетые люди выходили из парадных дверей, расходились по двору, прикуривали друг у друга, затягивались сигаретами и выпивали. Тысячу лет назад и я бы присутствовала на этой вечеринке. Я бы поглощала приготовленные Анной коктейли и приплясывала в такт музыке. Где-то тут был бы и Дэн, он улыбался бы мне с другого конца комнаты. Ему было бы скучновато, да и музыку такую он терпеть не мог. К концу вечера, подвыпившие и изможденные, мы бы в обнимку вышли на улицу и поймали такси, а потом болтали бы без умолку всю дорогу до дома. А потом мы рухнули бы в постель и еще долго смеялись бы, а если бы хватило сил, лениво предались любви, а уж потом бы крепко заснули.

— Дерьмовая, похоже, вечеринка, — заключила Клер, когда мы с ней разместились на невысоком заборчике, окружавшем соседний дом.

Никто из тех, кто находился в саду Анны, не обратил на нас внимания. Все были либо слишком пьяные, либо чересчур занятые собой и потому не замечали толстушку в готском антураже и ее спутницу — обычную девушку-шатенку.

— А если Дэн и Анна не выйдут в сад? — прошептала я. — Если я припрусь в дом, она меня вышвырнет, как только заметит.