Со стороны Каширы подошли три струга. Их пушки дали залп, который добил две сотни, находившиеся в воде. Струги тут же ушли. Для этого гребцам потребовалось лишь бросить весла.

Теребердей выругался и распорядился:

– Прекратить переправу! Ждем подхода основных сил. Реку преодолеем завтра. Тебе, Галдан, надо выбрать самые удобные места для пушек, подогнать осадные орудия, сложить возле них как можно больше зажигательных ядер. Ратников и коней вывести в лес, на берегу оставить две сторожевые сотни.

Галдан с облегчением вздохнул.

– Слушаюсь, господин! – сказал он и ринулся вниз, к своему войску.

Теребердей приказал начальнику охраны перенести шатер в лес, глубже стана Галдана, и готовить еду.

После этого он пошел вниз, к дороге, там сел на валун и задумался. Мысли его были невеселы.

Как только ногайцы прекратили попытки переправы и отвели рать от реки, в Ванькино прискакали гонцы.

– Боярин, сотни князя Шуйского удержали переправу. Теребердей увел рать от реки, – доложил Митроха.

Михайло кивнул.

– Понял. – Он тут же подозвал к себе станичного голову Сухого и распорядился: – Петр, немедля начинай перевод обоза в лес.

– Так ночь на носу, боярин.

– А утром здесь может начаться бой. Ты хочешь, чтобы степняки побили баб, детишек, стариков?

– Уразумел. Исполняю наказ.

Скоро к лесу двинулся обоз под охраной, выделенной ранее.

Как ушли женщины, старики, дети, на душе у Бордака стало спокойней.

Он позвал помощника станичного головы Кабуду, велел ему выставить у Оки усиленный наряд сторожей и смотреть за правым берегом во все глаза. После этого воевода приказал десятникам и наряду находиться в готовности к бою.

– Что, не смогли крымчаки перелезть по Сенькину броду? – спросил Огнев.

– Не смогли, посему с раннего утра отряды Теребердея придут сюда.

– Пусть приходят, встретим как положено.

– Твоим людям неотлучно быть при пушках, – сказал Бордак старшему наряда Захару Боброву. – Дроба много заготовили?

– На день хватит, а еще ядра есть.

– Стрельбу открывать только по моему распоряжению.

– Да, воевода.

– Все по местам!

Ногайцы объявились на правой стороне с рассветом. Две сотни встали поодаль от Оки. К берегу пошли два десятка.

Стража подняла тревогу. Ратники и мужики заняли свои места.

Бордак смотрел за Рудовым перелазом из-за частокола.

Ногаи вышли на берег и тут же словно под землю провалились. Именно так оно и было. Все они попали в волчьи ямы. С правого берега донеслись истошные вопли.

Насур-бек, посланный к перелазу, оторопел. Люди погибли на его глазах. Он собрал десятников, наказал им выслать разведку, найти места для выхода к Рудову перелазу.

– А чего, бек, искать? Посредине, где пропали наши десятки, больше ловушек быть не может. Незачем время терять, искать обходные пути, где можно налететь на другие потайные преграды, – проговорил его помощник.

– Считаешь, надо идти прямо?

– Да, господин.

– Хорошо, будь по-твоему. Первая сотня, вперед!

Ногаи не знали, что представляет собой перелаз, разделись, сложили одежду и оружие на коней. Мелководье оказалось нешироким. Сотне пришлось разделиться на две части. Они медленно приближались к берегу, прошли треть пути и еще не достигли глубины.

– Огонь! – приказал Бордак.

Прицелиться из пищали трудно. Однако к этому времени не только дружинники, но и мужики были этому обучены. Первыми двумя залпами они снесли почти всю сотню. Задние ряды бросились назад.

Насур-бек взвыл от ярости:

– Куда? Стоять! Вторая и третья сотня, вперед! Лучники, огонь!

Насур-бек имел в своем подчинении шесть сотен. Столько же повел к Колчиному броду бек Босхан.

Ногаи вновь пошли вперед. Их начальники понимали, что надо пройти реку. На берегу защитников немного. Хватит ли им пороха, пуль и стрел?

Русские пищальники били беспрерывно. Их оружие тут же заряжали товарищи. Вступили в дело и лучники. Но всем им уже приходилось укрываться от сотен стрел, летящих с правого берега.

К Бордаку подошел Огнев и спросил:

– Почему наряд в бой не вводишь, воевода?

– Рано, Лука.

– А поздно не будет?

– Не будет. Ты чего тут? Иди к десятку. Усилить огонь из пищалей!

– Так мы скоро без пороха и пуль останемся, – пробурчал Огнев и ушел.

Ногаи уходили под воду. Трупы людей и коней всплывали ниже по течению. Однако одна сотня все же вышла на середину Оки. Двигались они быстро, стремились к берегу.

Михайло приказал всем лучникам и пищальникам открыть огонь по басурманам. От сотни ногаев остался десяток.

Насур-бек вынужден был сделать передышку, дождаться, пока перелаз расчистится от тел, запрудивших его. Он объявил сбор сотникам. К нему подошли всего трое.

В то же время Бордак призвал к себе десятников дружины, ополчения и наряда.

– Что у нас с порохом? – спросил он.

– Пороху и пуль осталось на два-три выстрела, – ответил Огнев.

– Этого достаточно. Лучники?

– Стрел хватит до вечера. В ночь придется делать их.

– До этого не дойдет. С пушкарями ясно. По местам.

Насур-бек наказал своим лучникам стрелять по преградам горящими стрелами. Все сотни, оставшиеся у него, пошли на перелаз. Полетели стрелы. Частоколы взялись огнем. Пищальники дали два залпа, выбили сотню. Две других дошли до середины реки. Третий залп положил не более двух десятков.

– Все, мы без пищалей, – выкрикнул Огнев.

А неприятель уже подходил к берегу.

Тогда Бордак приказал:

– Наряд, огонь!

Прогремел залп орудий. Ядра и каменный дроб ударили в самую гущу басурман, переправлявшихся через реку. Среди ногаев началась паника. Выжившие бросили коней и двинулись к правому берегу. Напрасно Насур-бек пытался остановить их. Грянул еще залп, и к беку вышла всего полусотня. Ногайские лучники отошли, дабы не попасть под дроб.

– Слева наши. Это люди Босхан-бека, – крикнул кто-то.

Насур увидел людей, подходящих к перелазу. Их было около двух сотен. Это означало, что и у Колчинки ногаи понесли огромные потери. Босхан-бека среди них не было.

– Где начальник? – спросил Насур, поймав за поводья коня сотника.

– Дробом пушечным прибило. У русских оказались пушки.