– На рассвете самое время ударить по стану басурман, – заявил Парфенов.

– Да, князь, но не по такому огромному. У нас в передовом и правой руки полках семь тысяч двести воинов, не считая вятичей на стругах, имеющих свое задание. Толку, что мы на рассвете ударим по ордынцам? Охранные сотни и сторожевые отряды мурзы стоят рядом. Мы появиться не успеем, как навстречу нам выйдет войско, числом не менее десяти тысяч. Сразу поднимется основная орда Ширинбека и Теребердея. Тем нападением мы только погубим полки, в лучшем случае положим десяток тысяч басурман. Для Девлет-Гирея это ничто, для нас – существенный урон, который ослабит все войско настолько, что в дальнейшем нам не удастся выполнить задумку царя Ивана Васильевича и князя Воротынского.

– И что за задумка?

– О том узнаете со временем.

– Но я слыхал, что передовой и правой руки полки должны беспокоить крымчаков. По твоим же словам получается, что задача состоит в том, чтобы идти следом за ордой, – проговорил Бордак.

Хворостинин улыбнулся и заявил:

– Не совсем так. Мы будем беспокоить крымчаков. Скажу больше. Вы вызваны сюда именно для этого.

Бордак и Парфенов переглянулись.

– Вы не ослышались. Вам и сотне моего полка предстоит беспокоить рать Ширинбека, но не на стоянках, когда она готова к отражению нападений, а в пути. Орда крымского царевича двинется к Пахре не раньше утренней молитвы и завтрака. Так что уже на рассвете вам, друзья мои, придется выходить вперед и действовать. Но об этом поговорим утром.

В светлицу заглянул опричник.

– Князь, время ужин подавать.

Второй воевода передового полка спросил:

– Что там по размещению и кормежке дружины?

– Все сделано по наказу.

– Добро, подавай.

Баб в деревне не было. Поэтому опричник сам принес вареную курицу, всякие разносолы, копченую рыбу, пресный хлеб, выставил кувшин неведомо с чем и чаши для питья.

– Что это? – Бордак указал на кубок.

Хворостинин усмехнулся и ответил:

– Не беспокойся, не хлебное, винцо слабое, чтобы спать ловчее было.

– Лучше бы квасу.

Второй воевода тут же распорядился:

– Иван, забери вино, принеси квасу.

– Слушаюсь, воевода!

За едой Бордак сказал Хворостинину:

– Дмитрий Иванович, ты говорил, что доведешь порядок наших действий. Или это позже?

– Нет, в самый раз. Глядите на чертеж. Вы этой дорогой. Головные и сторожевые дозоры предупреждены. Они вас пропустят. Выходите вот сюда, это в десяти верстах. Там вставала на ночевку рать Ширинбека. Не доходя, высылаете вперед разведочный отряд. Кони басурман протоптали сакму, идете по ней. В трех верстах будет деревня Самойловка. За ней поле, где полно оврагов, буераков, рощ, дальше лес. Туда не заходить, ударить по сторожевым сотням мурзы Галимара. Налетели, побили немного басурман и по сторонам. Одна дружина влево, другая вправо. Коли отряды, преследующие вас, будут невелики, до полусотни, заманивать их в невыгодные места и бить. Потом соединяться там, где определитесь, и опять нападать на басурман. Понятно, что это вызовет ярость Галимара и Ширинбека. Если царевич решит выслать против вас крупные силы, то уходите навстречу полкам. Но коли и не вышлет, то действовать до полудня. После того отход. Обоз оставите здесь. Возьмете подводу с порохом и припасами для пищальников. Она же пойдет под раненых. Наряд тоже не берите, он вам не понадобится. Вот так, друзья, мы и будем беспокоить крымчаков, покуда не наступит момент нанести по ним главный удар. Но это уже ближе к Пахре. Уяснили?

Бордак кивнул.

– Да нечего тут понимать. Мы не раз это делали.

– Извиняй, Дмитрий Иванович, может, это и не мое дело, но хотелось бы знать, где остальное русское войско, – проговорил Василий.

Хворостинин улыбнулся.

– Дело на самом деле не твое, князь, но вижу, маетесь вы, посему отвечу. Михайло Иванович Воротынский с большим и сторожевым полками, казаками Михайло Черкашина, Юрия Булгакова и Ивана Фустова идет за основной ратью Девлет-Гирея. Орда должна объединиться у Подола на Пахре. Потом главный воевода начнет действия по замыслу царя и своему собственному. Тебя, Василь, наверное, удивляет, что я не называю полк левой руки. Скажу, что у князя Репнина особое задание.

– Благодарствую, князь. Я понял все, кроме задумки Ивана Васильевича и князя Воротынского. Но это мы узнаем, когда время придет.

– Ты прав, Василий Игнатьевич.

Дружины Бордака и Парфенова вместе с сотней Андрея Гладина утром вышли из лагеря. Как и говорил Хворостинин, сторожевые дозоры и разъезды пропустили их, не останавливая. Солнце подошло к зениту, когда отряды достигли лесополосы, из-за которой доносился запах кострищ.

Пестов остановил дозор. Встала и дружина.

К старшему головного дозора подъехали Бордак и Парфенов.

С поля в это время выполз Егор Ступа, отправленный в разведку.

Он поприветствовал воевод и доложил:

– Кострища еще горячие, повсюду конский навоз, видны места, где стояли юрты и шатры. Большая рать была на этом поле и дальше. У левой рощи трава полностью вытоптана. Видно, что там табун басурмане держали.

– На сакму выходил? – спросил Бордак.

– Да, она начинается в трех верстах.

– Так далеко ходил?

– До самой деревни Самойловки дошел. От нее видна сакма, но есть и следы стоянок.

– Напрасно ты туда пошел. Мог напороться на сторожевой отряд басурман.

– Я оврагами и балками. Их на поле уйма.

– Врага видел?

– Нет, но облако пыли и отсюда заметно. Судя по нему, крымчаки в пяти верстах отсюда, никак не далее. Это рать собаки Ширинбека.

– Ясно. Лезь в пустую телегу, отдыхай. Иван, вперед! Но далее чем на двести саженей от дружины не уходить. Знаки при виде басурман обычные. Крик любой птицей, что водятся в этом краю. Либо рукой махнешь.

– Уразумел, боярин.

Головной дозор продолжил путь, за ним двинулась дружина. В обозе всего две телеги. Одна с порохом и припасами для пищалей, другая для раненых и тех, кому требуется отдых, как в случае со Ступой. Понятно, что русские воины шли намного быстрее огромной орды. Они миновали деревню, которую крымчаки отчего-то не сожгли. Наверное, они уже считали ее своей.

Через пять верст Бордак решил сделать короткий привал.

В это самое время десятник Огнев, ехавший с ним и Парфеновым впереди, воскликнул:

– Воеводы, Ванька Пестов знак подает.

– К нему, Василий! – приказал Бордак, взглянул на Огнева и сказал: – Лука, вели всем встать, отправить по сторонам дозоры, но недалеко, быть в готовности к продолжению движения и бою. Коней наших прими.