– Слушаюсь, боярин!

Бордак и Василий спешились, прошли до холма, на котором находился Пестов, поднялись на него, легли в кустах. Они увидели удаляющийся обоз крымчаков, который тянулся на столько, на сколько хватало взгляда. Позади в поле стоял отряд в пять сотен.

– Сторожевой отряд Ширинбека, – сказал Парфенов. – Про него и говорил князь Хворостинин.

– Интересно, чего это басурмане встали.

Воеводы присмотрелись, увидели с десяток всадников в богатых, блестящих на солнце доспехах.

– Похоже, начальник отряда собрал сотников, помощников, ближних нукеров, – сказал Парфенов.

– Да, – согласился Бордак.

– Расходятся они. Худо будет, если уйдут за обозом. Тут удобное место для нападения, справа и слева рощи, овраги. С нашей стороны холмы, за которыми можно скрытно поставить сотню.

– Да, место удобное. Но почему мурза не выставил задний заслон? Неужели он уверен в том, что преследования быть не может, русские полки пропустили орду через Оку и рассыпались?

– Кто его, косоглазого, знает, – заявил Пестов и сплюнул на песок.

– А где остальные дозорные? – спросил Бордак.

– Так рядом они. Карась и Варга на соседских холмах, Багров внизу в траве.

– Не вижу.

Старший головного дозора усмехнулся.

– Хороши были бы разведчики, коли ты их сразу заметил бы.

– А знаешь, Михайло, крымчаки вроде на привал встают, – сказал Парфенов.

– К чему им привал, коли они прошли от стоянки всего ничего?

– Так мы же вставали.

– Мы больше прошли.

– А если мурза получил наказ Ширинбека встать тут заслоном?

– Слушай, а вот это вполне может быть. Крымчакам надо, чтобы обоз спокойно шел за ратью. Для этого требуется его защитить. Наверняка у обоза есть своя охрана, а сторожевой отряд – самый лучший заслон со спины.

– Давай подождем.

Воеводы не знали, какой наказ имел мурза Галимар от царевича. Но судя по тому, что крымчаки разместились отдельными отрядами по всему полю, где-то разбились на десятки, он объявил отряду не только короткий привал.

Парфенов перевел взгляд на Бордака.

– Михайло, такую удачу упускать нельзя. Надо нападать.

– Да, Василь. Нападем. Действуем так. Иван! – обратился он к Пестову. – Ты говоришь, что снизу у тебя Багров?

– Он, воевода.

– Пошли его срочно к Андрею Гладину. Пусть передаст наказ всем подойти на край леса, в поле не выходя, на опушке разбить сотню на десятки и расставить воинов в линию. Пищальников и лучников разместить посредине. Пусть Огнев берет на себя начало над дружиной и подводит ее к холмам.

– Скрытно не получится, боярин, – сказал Пестов.

Его поддержал Парфенов:

– Ратник прав, Михайло.

– Ладно, тогда дружинам выступить открыто и подойти к селению. Десяткам Парфенова – слева от деревни и леса, моей дружине – справа. Сотне за холмами выстроиться в линию. Мы с князем будем пока тут. Понял?

– Понял. – Старший головного дозора позвал ратника: – Колька, Бартов!

– Тут я. – Из травы возле самого холма поднялась голова разведчика.

– Зайди за холм.

– Угу!

Пестов спустился к подножию холма, озадачил Бартова. Тот побежал к десяткам Огнева.

На оповещение и перестроение малой рати ушло немного времени. Огнев выехал в поле. Он ждал сигнала. Бордак махнул рукой. Шесть десятков конных воинов слева и справа понеслись к холмам.

Бросились вниз воеводы, дозор. Подал сигнал от леса сотник Гладин.

Воеводы едва успели встать во главе дружины, а дозорные – влиться в них.

Крымчаки сторожевого отряда спохватились поздно. Они заорали дурными голосами, вскочили на коней. Их ор перебивал команды сотников и десятников. В стане врага возник переполох.

В эту неорганизованную толпу и врезались опричники, отлично подготовленные для любого боя. Ратники Бордака смяли один фланг, Парфенова – другой. Они рассекли полутысячу крымчаков пополам и повели атаку на левую сторону. Завязалась сеча, но недолгая. Вскоре Бордак отдал команду. Опричники бросили поле боя, рванулись обратно к холмам.

Ордынцы, потерявшие больше сотни воинов, опомнились и ринулись вдогонку, хотели немедленно побить русских. Мурза не сразу понял, что царские воеводы применяют против татар их же тактику. Галимар убедился в этом только тогда, когда отходившие опричники вдруг развернулись, и к ним вышла сотня полка Хворостинина. Пищальники и лучники дали прицельный залп. Кричать, подавать сигналы было поздно. Воины под общим началом боярина Бордака порубили две сотни крымчаков, угодивших в ловушку. Крымский мурза не пошел на помощь своим гибнущим соплеменникам, отдал наказ двум сотням догонять обоз, послал гонцов к царевичу Ширинбеку.

Бордак же велел всем отходить. Дружины и сотня зашли в Самойловку. Пищальники перезаряжали ружья, лучники заполняли колчаны. Конница встала по краям и сзади деревни.

Крымчаки не вернулись.

В деревню вошел передовой отряд полка Хворостинина во главе с ним самим.

К нему подошли Бордак и Парфенов.

– Докладывай, Михайло, как прошел бой! – приказал Дмитрий Иванович.

Бордак сделал это.

Второй воевода передового полка решил осмотреть место сражения и двинулся в поле. Осмотром князь остался доволен.

– Хорошо вы побили крымчаков, никак не менее трех сотен положили, – сказал он.

Михайло смахнул пот с лица и проговорил:

– Гладина ты нам к месту дал, Дмитрий Иванович. Басурмане не ожидали попасть в тот капкан, который постоянно сами выставляют. Мурза наверняка решил, что на его полутысячу налетел какой-то наш случайный отряд. Он не сообразил, что все так и было задумано. Оттого и получилась великая суета среди его сотен. Ею мы и воспользовались. А как двинули назад, пищальники и лучники наши показали, на что способны. Редкие пули или стрелы прошли мимо цели.

– Но и вы порубили немало.

– В поле, думаю, около сотни положили, да еще одну вместе с Гладиным. Третья на счету стрельцов.

– Вот и хорошо. Получил по морде царевич. Представляю, в какой ярости он сейчас.

– Да уж, мурзе Галимару не позавидуешь. Слетит его буйная голова с плеч.

– Это вряд ли, – проговорил Хворостинин. – Конечно, в назидание другим мурзу могут и казнить, но не по наказу царевича. Право судить вельмож имеет только хан.

– Да и пусть их. Главное в том, что свое дело мы сделали. Теперь надо бы потрепать обоз, покуда его охрана не усилена, – сказал Бордак.

Второй воевода передового полка тут же заявил: