Три дня пролетели для Брона мигом, он почти всё свое внимание направил на изучение магии. Чем дальше он заглядывал в память Торнета Черного, тем дальше его внимание смещалось в сторону магии жизни. У мертвого ныне мага были довольно скромные коэффициенты преобразования для остальных типов энергий, и он в основном полностью сосредоточился на своём доминирующем аспекте. Конструкты других магических школ он мог разбирать лишь на общих парах. Брон в принципе и не был против занятий магией жизни, но его арсенал плетений был несколько ущербным. Пришла идея самому сделать заклинание огненного шара, совместив заклятье огненного снаряда с заклятьем шара силы. Эту идею он и прорабатывал. Вычертил для себя схемы обоих заклятий и теперь ломал голову, пытаясь придумать, как совместить их. К тому же Брон вновь вернулся к своим тренировкам на истощение и увеличение резерва. Вновь на его ауре повисли готовые конструкты, медленно, но верно, пьющие силу. На ночь он их развеивал, дабы они не черпанули лишку энергии или не дай боги не детонировали от её недостачи. Вместо этого на ночь Брон ложил с собой рядом небольшой костяной слиток, дабы тот впитывал хоть какую-то часть рассеивающейся в никуда энергии. Слиток он сделал из черепа коровы и в будущем планировал пустить его на какой-нибудь артефакт, но до этой области магического искусства ему было еще не близко. Ну, или его можно будет пустить на создание какой-нибудь некромантской куклы. Торнет, а за ним и Брон как раз подступили к теории по этому виду искусства.

Долго тихое затворничество Брона не продлилось. Уже к концу недели в замок прибыл Рондес, с провизией и своими людьми, а уже вслед за ним потянулись и остальные рыцари. К середине следующей недели в замок прибыл последний пятый рыцарь со своей свитой. Замок почти кипел от обилия людей. Свободных помещений совсем не осталось.

Так или иначе, Брону пришлось нарушить свое затворничество. Каждый день барон созывал своих рыцарей за обеденный стол, но к счастью юноши его жена приходила на такие застолья редко, и они заседали в небольшой чисто мужской компании, в которой к удивлению парня, появилось новое лицо. Он не был рыцарем, но восседал с ними за одним столом, поскольку являлся оруженосцем Лирада Честного. Брон бы посчитал его ровесником, но оказалось, что ему всего шестнадцать. Но комплекцию его детской назвать бы не повернулся язык. Он был низковат, почти на голову ниже самого Брона. Зато вот в размахе плеч он ему никак не уступал, а по ширине даже превосходил. Он не был толстым, просто крупным. На его, фактически ещё детском лице уже кучерявилась рыжая бородка, почти сливаясь по цвету с усыпавшими лицо веснушками. Звали его Тин Редгард, и являлся он наследником павшего в том году Коурена Редгарда, но пока все звали его Рыжий Тин, ну или просто Рыжий. Право называться фамильным именем он обретёт с получением шпор.

Среди всех рыцарей Брон нормально общался только с Рондесом, с Зендором Длинным Языком нельзя было пообщаться по объективным причинам, а Созар Торми и Лирад Честный относились к парню довольно прохладно. Да и с чего ему было ждать радушного приема? Он с ними толком не был знаком, да и сражались они тогда не плечом к плечу, тогда он ещё не был им ровней. Хотя Брона этот факт нисколько не расстраивал. Время чтобы повоевать и найти общий язык у них еще будет, а вот потерять уважение от того, что слишком хочешь им понравиться, можно было запросто.

Вместо этого Брон всё свое время старался посвящать тренировкам, с утра он тренировался вместе со стражниками. Это было не слишком интересно, поскольку достойных соперников среди них не было. Но это позволяло не расслабляться, да и Брону просто нравилось кружиться в учебных поединках. С простыми солдатами он вел себя нормально, практически как с ровней, хотя определенных рамок и не переходил. Он не наслаждался своим превосходством, не считал зазорным объяснить поверженному сопернику, в чем была его ошибка и как её можно избежать в дальнейшем. Брон сам не был в этом свято уверен, но хоть какое-то уважение к нему как личности он вроде бы этим заработал, да и узнавать его теперь стали чаще.

С Мари за прошедшее время парень виделся лишь мельком. Но дальше приветствий и грустных улыбок разговора у них не заходило. Да парень не особо того и хотел, пар он выпустил, а навязывать девушке своё общество просто из эгоистичного желания расслабиться, он не собирался. Теперь всё его сознание занимала грядущая война.

В принципе он был к ней готов. Уже в замке он докупил недостающие мелочи, такие как пару теплых одеял, новый плащ, отдал на прошивку свои сапоги. Единственное, что расстраивало парня, так это то, что он не додумался потратить деньги на какой-либо полезный артефакт. Но теперь было поздно. Артефакты были штукой редкой, а потому и дорогой. Среди обычных людей спросом не пользовались, поскольку многоразовые артефакты мог активировать лишь маги, а одноразовые были слишком дороги и в большинстве своём себя не окупали. Теперь, когда возможности были упущены, парню оставалось надеяться лишь на свои магические возможности. Те же были пока откровенно малы. Пока что главной проблемой юноши был небольшой объём энергии. Сейчас он вплотную приблизился к отметке в четыре тысячи энергонов. На самом деле это весьма приличная цифра, в среднем у нормальных магов объём резервуара был в районе пяти — шести тысяч. Вроде бы внушительные цифры, а вроде и сущая ерунда. Хотя будь объёмы энергии колдунов в пять раз больше, и они бы точно правили миром, а в простых вояках бы не было нужды. Даже за пять тысяч энергон опытный кудесник может натворить дел. Хотя всё конечно зависит от опыта, фантазии и местности где происходит, но в среднем маг стоит не меньше полусотни обычных солдат. Брон же пока был далек от этих цифр. Дабы быть действительно опасным волшебником, нужно уметь тратить на колдовство сущие крохи энергии. Там, где Брону приходилось бить огненным потоком, тратя кучу энергии впустую на нагрев воздуха и всего что будет рядом, опытный кудесник бы обошёлся огненной иглой, которая бы затратила бы в десятки раз меньше энергии.

За неделю Брон уже немного пропитал свой костный брусок энергией и теперь по вечерам практиковался в манипуляции материей, лепя из него всё, что придет в голову. Материал, пропитанный