– Если хочешь, можешь подождать своей очереди, – промурлыкала ей Лисандра. – Я через пару минут закончу.

Лунного света хватало, чтобы увидеть покрасневшие щеки подавальщицы. Но ее глаза не изменили каменного выражения. Женщина быстро, но внимательно окинула взглядом Эдиона и Лисандру.

– Не туда свернула, – сказала она.

– Ты уверена? – вкрадчиво спросила Лисандра. – Час-то поздний для одиноких прогулок.

Служанка Рульфа наградила их еще одним каменным взглядом и неспешно удалилась.

Они напряженно ждали. Минуту. Пять. Десять. Больше никто не появился.

Эдион выпрямился. Лисандра следила за входом в тупик, крутя рыжий локон.

– На воровку не слишком похожа.

– Про вас с Аэлиной можно сказать то же самое, – усмехнулся Эдион.

Лисандра хмыкнула, соглашаясь с его словами.

– Скорее всего, просто разведчица, – предположил Эдион. – Глаза Рульфа.

– В таком случае, глаза не туда смотрели. Не заметить того, что на виду, – сказала Лисандра, засовывая амулет в вырез платья.

Они вернулись в «Океанскую розу» другим путем, соблюдая все меры предосторожности. Эдион думал не об амулете и не о карте Рульфа, а том, что Лисандра так и не ответила на его вопрос.

Глинистая почва равнин раскисала от каждого дождя, а поскольку дожди шли часто, повозки еле ползли. Через две недели этих странствий Элида устала откликаться на материнское имя.

Она устала постоянно быть наготове, чтобы вовремя отозваться на очередное распоряжение Мулли. Та постоянно заставляла Элиду мыть посуду. И дернуло же ее рассказать, что она прислуживала на кухне и привыкла управляться с большим количеством грязной посуды! Устала Элида и от непрерывных расспросов черноволосой красавицы Омбриелы. Та не была лицедейкой, зато доводилась Мулли племянницей и исполняла обязанности казначея труппы. Омбриела забрасывала Элиду вопросами. Давно ли покалечила ногу и при каких обстоятельствах? Откуда ее семья? Где и у кого училась искусству предсказания?

Хорошо еще, что Лоркан не лез с расспросами. С ним Элида за день перебрасывалась всего несколькими фразами. Когда повозка в очередной раз увязала в глинистой жиже, Лоркан молча вылезал, упирался плечом в борт и помогал клячам стронуть ее с места. Потом так же молча возвращался, садился на скамейку и закрывал глаза. Расстояние, которое они проезжали за день, можно было бы легко пройти пешком. Заметив, что Элида часто смотрит на север, Омбриела, конечно же, спросила о причине столь пристального внимания к этой стороне света. Элида давала уклончивые ответы и без всяких угрызений совести врала.

Хвала богам, Лоркан не требовал от нее близости на правах «мужа».

В других местах и при другой погоде все спали бы на земле. Но только не здесь. Вопрос с ночлегом решался так: женщины размещались в повозках, а мужчины тянули жребий. Счастливчики втискивались в остававшееся пространство повозок. Остальные, соорудив себе подстилки из тростника, веток и иных подручных материалов, укладывались рядом с повозками. Лоркану неизменно доставались короткие соломинки. Возможно, он сам так хотел. Возможно, это были фокусы Нирка, а может, неудачное стечение обстоятельств.

Главное, что Лоркан ночевал порознь с «женой» и не делал попыток заявить о своих «супружеских правах».

Кое-какие разговоры между Элидой и Лорканом все же происходили, но не в повозках и не возле них. Если Элиду посылали за водой к вспученному от дождей ручью или за хворостом, Лоркан отправлялся вместе с нею и там начинал расспрашивать. Естественно, все его вопросы касались Мората: как одеты тамошние солдаты, много ли лагерей вокруг крепости, из кого набраны слуги. Ведьмы его тоже интересовали.

Лоркан требовал последовательности в рассказах. Элида начала с самого верха Моратской крепости. Рассказала о драконьих гнездах, самих драконах и ведьмах. Затем начался спуск с этажа на этаж. За две недели она рассказала про все надземные этажи и добралась до устройства подземелий. Труппа и не догадывалась, о чем разговаривает молодая чета, отправляясь собирать хворост. Мулли и ее спутники изрядно удивились бы, узнав, сколь далеки эти разговоры от обычных «воркований» новобрачных.

В тот вечер караван, как всегда, остановился на ночлег. Элиду послали за хворостом. Лоркан отправился вместе с нею. По обе стороны от дороги тянулись поля. На одном из них, где-то посредине, росла небольшая рощица. Элида в который раз удивлялась умению Лоркана ступать неслышно, не заглушая шагами шелеста трав. Они отходили все дальше и уже не слышали ни голосов, ни лошадиного ржания. Элида не заметила, как ступила в глиняную ямку. Сапог увяз, и все попытки вытащить его приводили к обратному результату. Стиснув зубы, Элида дергала ногу, пока…

Пока магия Лоркана не окутала ее ногу и не вытолкнула сапог из ямы. Потеряв равновесие, Элида буквально упала на Лоркана. Его рука и бок были такими же жесткими, как и его магия. Элиде показалось, что она ударилась о каменную стену. Она торопливо попятилась назад. В сапоге чавкала глинистая жижа.

– Спасибо, что помог, – пробормотала Элида.

Лоркан пошел вперед.

– Вчера вечером ты рассказывала про три подземных тюрьмы и три входа, – не оборачиваясь, заговорил он. – Теперь расскажи, что там внутри.

У Элиды пересохло во рту. Она вспомнила камеру, в которой томилась: темноту, холод, спертый воздух.

– Что внутри, я не знаю, – соврала Элида, двинувшись следом. – Наверное, узники, обреченные на страдания.

Лоркан нагнулся и исчез среди высокой травы. Когда его темноволосая голова появилась снова, в руках он держал две толстые хворостины. Каждую он переломил на три части, делая это легко, словно ломал прутики.

– До сих пор ты обстоятельно и толково рассказывала мне обо всем и не запиналась. А сейчас у тебя даже запах изменился. Почему?

Элида прошла мимо и стала собирать сухие ветки потоньше.

– Там творились ужасные вещи, – сказала она. – Возможно, узников пытали. Мы слышали крики.

Она молила богов, чтобы в Террасене нынче все было по-другому. С возвращением королевы власть таких, как ее дядя, должна кончиться.

– Кого держали в тюрьмах? Вражеских солдат?

Элида догадалась: Лоркан выспрашивал о возможных союзниках.

– Нам ведь не сообщали, кого там пытают, – невесело усмехнулась она.

Ей вспомнились руки тюремщиков, похотливые усмешки.

– Наверное, как только я закончу рассказывать тебе про подземелья Мората, ты сразу же исчезнешь.

Элида неутомимо нагибалась за хворостом. Увечная нога хотя и не болела, как прежде, но отзывалась на каждый наклон.

– А что тебя удивляет? Я помню наш уговор. Я и так задержался дольше, чем рассчитывал.

Элида обернулась и увидела в руках Лоркана целую охапку хвороста. Эту охапку он бесцеремонно передал ей, а сам, сняв с пояса топор, направился к крупной изогнутой ветке.