Новый абонент на другом конце прямой закрытой линии был Хауэру почти незнаком. Макс знал, кто это, но лично с ним никогда не общался. У него с генералом Шторком не имелось никаких общих служебных интересов. У покойного Герцога имелись, а у Хауэра нет. Ведь генерал был начальником Руперта и всей стратегической разведки генштаба армии. Поговорить с птицей настолько высокого полета, конечно, лестно, только ситуация определенно не располагала к общению с шишками из генштаба. Но что тут было поделать?

Шторк оказался на удивление живым и незаносчивым для генерала. В отличие от некоторых светлой памяти подчиненных, он явно не хворал звездной болезнью. Беседу начал с простецкого «как дела, сынок», выслушал краткий рапорт «о делах» внимательно, не перебивая, и продолжил разговор благожелательно, как добрый приятель, который желает помочь. Хауэр не верил в искренность генералов, но этот Шторк все-таки чем-то зацепил командора, все-таки ухитрился вызвать доверие.

– Мы готовы, господин генерал, вывезти всех спасенных и найденное оборудование, – сказал Макс, завершая свой рапорт. – Или обеспечим их эвакуацию, а сами выйдем по грунту, как прикажете. Только дайте команду прикрыть нас с воздуха или с орбиты. Эпсилон-13 ведь «информационная бомба».

– Все верно. – Шторк на секунду задумался. – Вы отлично поработали, командор Хауэр. Немного поспешили с разоблачением Герцога, но в целом… хорошо.

– Разоблачение получилось само собой, – заметил Макс.

– Об этом еще поговорим. Прошу держать данную информацию в строжайшем секрете. Что касается лаборатории… приказываю перевести генератор силового поля в режим самоуничтожения и выдвинуться на точку эвакуации. Эвакуируются только воины, робокриги и выжившие узники. Оборудование и тела погибших уничтожаются на месте. Точку эвакуации вы видите на схеме.

Макс увидел схематичный план местности и отметку на нем. Шторк предлагал уходить через посадочное поле на юг. В принципе маршрут удачный. «Черепаха» прикрывала штурмовиков от Сайруса и автоматических орудийных систем базы, а скалистые кряжи – от фланговых групп противника. За пределами базы отряд попадал в ущелье, это было опасно, но по узкому проходу пролегало всего-то пятьсот метров пути. А дальше – точка.

Хауэр уже собрался подтвердить бодрым рапортом свою готовность следовать плану Шторка, как вдруг на него нахлынули странные смешанные чувства. Он внезапно понял, что «узнает» показанную Шторком местность. На самом деле он никогда не был в этом ущелье, но уже видел его! Видел в последнем «вещем» сне! Совпадение было наверняка случайным и принимать какое бы то ни было решение, опираясь на «предсказание из сна», казалось полнейшей глупостью, но Хауэр все-таки замешкался. Похожим на увиденное в том странном сне было не только ущелье, но и поведение парящих в небе «железных птиц». Они не спешили прийти на выручку и вытащить штурмовиков из ловушки. Во сне все закончилось волной огня. А чем закончится наяву, если до сих пор совпадений у «предсказания» и реальности было восемь из десяти?

– Точку вижу, – все-таки подтвердил Хауэр. – Приступаю к выполнению задания.

– Контрольное время плюс тридцать минут. Время пошло. Удачи, командор Хауэр.

Макс отключил связь, даже не сказав ничего напоследок Айсману. За этот факт тут же уцепился доктор Бозе. За этот факт, а еще за кислое выражение лица у командора.

– Что за квашеная капуста у тебя на лице вместо наноузора? – Борис усмехнулся. – Ты получил подтверждение эвакуации?

– Вроде того. Точка обозначена. Там, за южным рубежом, но…

– Но… – Борис взял паузу и вопросительно выгнул бровь.

– Не нравится мне эта точка. И в целом обстановка в штабе какая-то странная. Что Айсман, что генерал Шторк…

– Серьезно? – Борис едва не присвистнул.

– Вот представь себе, сам генерал Шторк говорил со мной… как с живым покойником. По-моему, он не верит, что мы выберемся.

– Не верит или не хочет, чтобы мы выбрались?

– Надеюсь, что не верит.

– Но как-то само по себе думается, что не хочет? – Бозе кивнул. – Очень может быть. Даже если отбросить мою привычку видеть вокруг заговоры…

– Скорее ты отбросишь копыта…

– Хорошо, уточняю – если свести к минимуму влияние моей привычки на ход рассуждений! Так вот, даже в этом случае из ситуации торчит, как шило из мешка, одна простая вещь – мы узнали слишком много! Столько, сколько не знают даже крупные стратегические разведчики. А если они вдруг столько пронюхивают – их сжигают без остатка сверхсекретным оружием.

– Сжигают… – немного рассеянно повторил за Борисом командор, вновь вспомнив огненную стену из сна. – Думаешь, настоящий заговорщик – генерал Шторк?

– Нет, думаю, это все-таки загадочный хозяин «Стальной бабочки». А Шторк – его правая рука в нашем генштабе.

– А левая? – спросил Макс машинально, не надеясь на ответ.

Но Бозе ответил.

– А левая, думаю, сидит в страткоме. Не смотри на меня так! Я ведь уже говорил, что считаю хозяина «Бабочки» злодеем вселенского масштаба. Так что это моя версия в рамках теории глобального заговора.

– А если снова придушить твою любовь к теории заговора?

– Придушить любовь! – Бозе возмущенно всплеснул руками. – Как ты можешь такое говорить! Но если все-таки придушить… Шторк и есть хозяин «Бабочки».

– Нет, не будем душить. А то еще хуже получается.

– Напрасно ты отмахиваешься от этой версии! Все ведь сходится! Вот смотри, какая получается цепочка…

– Борис, отставить, некогда сейчас. Надо уходить. Ботаник, семьсот десятый, двести пятый, ко мне!

– Цейтнот, значит, цейтнот. – Бозе с запозданием кивнул. – Пойду паковать мозгоклюев.

– Отставить, – вновь приказал Макс. – Оборудование уничтожаем на месте. Робокриги, слушай боевую задачу. Ботаник, организуешь этапную эвакуацию пострадавших. Двести пятый, возглавишь колонну, точка прибытия на сброшенной тебе схеме. По прибытии – воины занимают круговую оборону и ждут транспорта, а робокриги возвращаются за второй партией пострадавших. Надо уложиться в три рейса. Семьсот десятый, переведешь силовую установку в режим самоликвидации. Таймер на плюс двадцать восемь минут. Все ясно? Работаем!

– Это Шторк приказал уничтожить мозгоклюев? – Бозе окинул задумчивым взглядом лабораторию. – Тем более все сходится. Подозреваю, что уничтожение лаборатории имеет и другой смысл – уничтожить заодно и секрет сгоревшего Герцога.

– Борис, не до секретов. Чтобы не остаться в этом котле, надо уходить. Робокриги, готовы?

– Так точно, – откликнулся «двести пятый». – Вывожу первую группу.

– Рысью, двести пятый!

В первой группе к точке эвакуации выдвинулись почти все воины и большинство робокригов. Им удалось взять с собой только дюжину пострадавших, но шанс уложиться в три челночных рейса все же имелся. Ботаник и два робокрига уже мастерили из капсул и лежаков нечто вроде связанных в цепочку саней, на которые можно уложить до четырех десятков пострадавших. К возвращению «тягловой силы» в виде робокригов первой группы, импровизированный караван должен был сформироваться окончательно.