«Обратный гравиудар» имел сходство с полетами во сне только в одном: все и вся взлетали поначалу бесшумно и без помощи техники или каких-нибудь модифицированных птиц. Чуть позже вокруг начинала греметь оглушительная какофония: скрежетали выворачиваемые из земли корни и камни, шуршали, громыхали, трещали разваливающиеся постройки, а затем начинал свистеть и даже реветь ветер. Потому что на самом деле все эти процессы укладывались в долю секунды, и при такой скорости взлета ветер просто обязан был реветь.

Кроме всего описанного выше, стремительный вертикальный взлет доставлял и другие неприятности. В первую очередь такой рывок ломал все, что ломалось, и встряхивал все, что можно было встряхнуть. Человеческий организм, даже подготовленный и заключенный в противоперегрузочную капсулу, с трудом выдерживал такое испытание. Замерять перегрузки было недосуг, но синтетики сошлись на приблизительном значении в двадцать «же». Вдвое выше предельно допустимого.

После такого испытания падение с трехсотметровой высоты на каменные обломки можно было считать баловством. Наверное.

Так это или нет, Хауэр проверил очень скоро. Проверил и вынес вердикт – все так, но от этого не легче. Единственное, что его утешило, – он остался жив. Контузия от резкой встряски и падения была очень приличная, но синтетик и неутомимые наноботы мгновенно взялись за стабилизацию состояния и починку внутренних повреждений, поэтому, после того как он рухнул на грунт и скатился в глубокую расщелину, Хауэр почти сразу поднялся на ноги и осмотрелся.

Земля вокруг все еще ходила ходуном, по склонам расщелины скатывались валуны, а там и сям на землю падали обломки и ошметки гигантского модификанта базы Эпсилон-13, но было на удивление мало пыли, поэтому хотя бы в целом Хауэр сумел оценить обстановку. Вид вокруг удручающий. «Обратный гравиудар» действительно выдрал с корнем все, что можно выдрать, и перемолол все поднятое на воздух, как мельница, в мелкий щебень. Исключение составили только аварийные коконы робокригов и воинов-мароманнов да несколько особо прочных деталей базы. В частности уцелела пятая лаборатория, она же «черепаха».

Внешне она осталась неповрежденной, вот только приземлилась «черепаха» неудачно. Не упала плашмя на какую-нибудь осыпь, а воткнулась ребром в щебенку и зарылась довольно глубоко. А сверху на нее свалился приличный обломок скалы. Этот обломок сыграл роль большой каменной крышки, которая закупорила последний выход из панциря. Получалось, что выбраться из уцелевшей «черепахи» можно лишь с помощью подкопа, ведь разбить скалу-крышку представлялось намного более сложной задачей. Оставался вопрос, а есть ли кому выбираться? И успеют ли уцелевшие выбраться, ведь программу самоликвидации силовой установки никто не отменял.

Хауэр попытался установить связь с робокригами внутри «черепахи», но оба синтетика молчали. Зато откликнулись семьсот десятый и Ботаник. Макс не видел этих робокригов, но хотя бы улавливал их сигналы. Бойцы докладывали, что их подопечные живы и что находятся они в неком помещении, почти не пострадавшем от гравиудара.

– Где вы командор? – вышел на связь и Бозе.

– Я в какой-то трещине, – еще раз оглядевшись, ответил Макс.

– А Момо вы не видите?

– Нет. Ты сам-то где?

– В завале. – Бозе почему-то усмехнулся. – Даже шевельнуться не могу.

– Может, тебе трансформироваться из аварийного положения в нормальное?

– Здесь все качается! Начну трансформировать оболочку – и рухнет окончательно! Выручай, Максим, пропадаю!

– Иду к тебе. – Хауэр сверился с планом местности.

В целом схема теперь бесполезна, местность изменилась до неузнаваемости, и синтетик на ходу рисовал новую, но Максу было важно лишь выдержать направление на маячок доктора.

– Вот уж примочка так примочка, – сказал Бозе. – Какого демона сотворили эти дактианцы? Испугались, что мы вырвемся и разболтаем их секреты? Решили нанести упреждающий удар? Неужели они не поняли, что наши тоже не горят желанием выносить сор из этой избы?

– Не болтай, экономь воздух!

– Это я чтобы страх прогнать. Ты близко?

– В десяти шагах. Вижу тебя. Серьезный завал, надо звать робокригов.

– Мы рядом, командор, но уровнем ниже, – сообщил Ботаник. – Уцелевшее помещение, в которое мы провалились, тянется до того места, где находится доктор. Попробуем пробиться снизу.

– Не попробуем, а пробьемся, – строго сказал Хауэр. – Действуйте.

– Командор, нештатная ситуация, – вдруг сообщил семьсот десятый. – Перед нами кифер. Он блокирует подход к точке, с которой мы могли бы выстрелить в свод помещения точно под тем местом, где застрял доктор.

– Момо мешает? – удивился Хауэр. – Проявляет признаки агрессии?

– Не могу знать, командор. Он… танцует.

– Что делает? – Еще больше удивился Макс.

– Совершает ритмичные движения. В его перемещениях заметна система, но расшифровке она не поддается.

– Семьсот десятый, дай картинку.

Синтетик командора принял объемное изображение и тоже попытался уловить смысл, заложенный в комплексе телодвижений Момо, но через пару секунд сдался. Понять, что хочет «сказать» кифер, компаньону Хауэра не удалось. Все эти киферские пляски с бубном были понятны лишь Бозе.

– Момо говорит, что разрушение свода не поможет! – Доктор тоже получил изображение. – Он все разведал и просканировал. Если робокриги обрушат свод, вся придавившая меня масса рухнет в подземелье и засыплет там все и всех. Это что-то вроде эффекта зыбучих песков, когда плывун заполняет подземные пустоты.

– Как же быть?

– Придется, Максим, разгребать завал сверху.

– Мы придем на помощь, командор, когда кифер отыщет выход на поверхность, – сказал Ботаник. – Он пообещал сделать это максимально быстро.

– Момо пообещал? – спросил Бозе удивленно. – Ты что, Ботаник, понял его? Как ты умудрился? Когда?

– Так точно, понял. Мне удалось расшифровать систему общения кифера. Секунду назад.

– Мы сами тоже сканируем помещение, – добавил семьсот десятый.

– Это все прекрасно, только времени у нас в обрез. – Хауэр перевел винтовку в ударный режим. – Пока вы ищете выход, Бозе может задохнуться. В аварийном режиме он не может трансформировать оболочку в скафандр, а значит, у него нет доступа к кислородному запасу.

– Недочет программы, – Бозе вздохнул. – Десять минут продержусь.

– Держись.

– Командор, не забудьте о таймере силовой установки, – напомнил семьсот десятый. – Она выдержала гравиудар и по-прежнему работает. Через шестнадцать минут она взорвется. Если мы не найдем выход, вы можете не успеть.

– Я успею.

Хауэр начал методично, слой за слоем сбрасывать одиночными выстрелами камни и щебень с кургана, под которым оказался Бозе.