Хауэр махнул Борису, мол, следуй за мной, вышел из «черепахи» за первой группой, но отошел недалеко – занял позицию и взял на прицел видимую часть главной башни. Доктор поступил так же. Если Сайрус или автоматические системы все-таки решат обстрелять уходящую на юг колонну, этому следовало помешать.

– Некогда им стрелять, – оценив обстановку и через синтетика уловив соображения Хауэра, сказал Бозе. – От биомассы отмываются, наверное. Если вовремя ее не смыть, будешь липнуть ко всему подряд.

– Если так, еще раз спасибо вильдерам.

– Ну вот, а ты Маритту шпыняешь.

– Спасибо, и до свидания. Она, кстати, еще в «черепахе»?

– Не видел. Притаилась, похоже.

– На что-то еще надеется? Она не видит, что мы уходим?

– А спроси ее сам. Вон семьсот десятый выпустил ее из-под купола. Похоже, за нее собираются похлопотать Шершень с Момо, тоже вышли.

– Командор, силовая установка перепрограммирована, – доложил семьсот десятый, приблизившись к Хауэру. – Разрешите помочь двести пятому?

– Помоги Ботанику.

– Ботаник выполнил задачу, вторая партия погружена в санный обоз.

– Командор, подтверждаю, – из «черепахи» выбежал Ботаник. – Предлагаю ускорить выполнение задачи. По моим расчетам, санный обоз могут утянуть четыре робокрига. Нас как раз четверо. Мы с семьсот десятым и двое в куполе.

– Предложение принимается…

Хауэр не закончил. Посадочное поле перед «черепахой» и окрестности вдруг накрыл оглушительный грохот. Все, кто был на поле, резко обернулись к югу.

Максу на миг почудилось, что он снова спит. Сходство огненной волны, взметнувшейся над южной окраиной базы, с пылающей стеной из кошмарного сна потрясало. Но еще более мощным ударом для Хауэра стало понимание, что теперь статистика совпадений еще жестче. Девяносто девять из ста. В огненном вихре сгинул весь отряд за исключением командора, доктора и четырех робокригов.

А добило Макса понимание, что удар был нанесен с борта крейсера «Беркут».

– Это… ошибка? – прошептал Бозе. – Скажи, что это вышло случайно, Максим!

– Нет. – Хауэр стиснул зубы и поиграл желваками. – Нет. Это был прицельный, осознанный… предательский… удар. Больше никаких сомнений. Нас предали, доктор. И сделал это вовсе не Герцог, зря мы на него наговаривали! И даже не мистический хозяин «Стальной бабочки». Нас предала крыса, засевшая в генштабе. Смаглерская «Стальная бабочка» и вся история с Рупертом использовалась предателем для отвода глаз. Как ты и говорил, мы теперь слишком много знаем, и поэтому от нас хотят избавиться.

– Получается, крыса это… генерал Шторк?

– Прямых улик против Шторка нет, но… это первая кандидатура.

– Да, да. – Бозе растерянно взглянул на зарево над полыхающим ущельем. – Не вписываются в новую теорию только случаи уничтожения вильдеров, робокригов и Герцога. Ведь такая технология нам неизвестна. Мы умеем только так…

Борис кивком указал на зарево.

– Командор! – вдруг крикнул Ботаник, что было странно, ведь робокриги обычно обращались через синтетика и спокойным тоном вне зависимости от обстановки. – Модификант базы чувствует наведение орудий!

– Не удивительно. – Хауэр тяжело вздохнул. – Следующий залп «Беркут» сделает по базе. Чего еще можно было ожидать?

– Никак нет, командор! Орудия наводит «кит»! В нас целятся четыре модифицированных «Гоморры», по классификации дактианцев это тяжелые бортовые гравики.

– Час от часу не легче, – проронил Бозе. – Но снова подтверждает мою теорию глобального заговора.

– Борис, ты достал своими теориями! – Хауэр запрокинул голову. – Лучше скажи, что у тебя есть в памяти о поражающих факторах гравиудара?

– Если орудия действуют, как у сайтенов, по принципу «улуру», то после удара здесь образуется большой и очень твердый монолит. Все спрессуется в гранитную глыбу. Но дактианцы предпочитают наносить так называемые «обратные гравиудары». Все вокруг будет выдрано с корнем и подброшено на высоту метров триста. Ну, а добьет нас сила притяжения.

– Ботаник, семьсот десятый, принять людей на борт! Режим аварийной посадки! Трансформация в стальные шары! Бозе, тебя тоже касается, сворачивайся в ежа!

– Трансформация закончена, – отрапортовал Ботаник, когда прижал к себе Шершня, заставил его согнуться в позе эмбриона, а затем согнулся сам позади смаглера и окутал получившуюся композицию тонкой, но прочной и упругой шарообразной оболочкой из сотни крупных колоний наноботов.

– Женщина возражает, – доложил семьсот десятый.

– За девичью честь опасается? Ну так ты пообещай не прижиматься слишком сильно.

– Требует спасти товарищей в западной башне.

– Ах вот оно что. Разрешаю отключить!

Семьсот десятый был робокригом, а не бытовым роботом, в которого заложены три закона робототехники, поэтому понял приказ правильно и выполнил без колебаний. Да по большому счету действия робокрига не противоречили и главному закону боевых роботов: «робокриг не может причинить вред невооруженному человеку». Короткий удар в затылок только «отключил» Маритту, а не убил, и сделано это было ради ее спасения.

Когда Маритта обмякла, семьсот десятый трансформировался, как и Ботаник. В «натуральном виде» остались только Хауэр и Момо. Командор собрался было позвать одного из робокригов, оставшихся в «черепахе», чтобы тот «укутал» и жука, но Момо будто бы уловил намерение командора и качнулся из стороны в сторону. Движение явно означало отказ от посторонней помощи.

– Как знаешь, кифер. – Хауэр кивнул. – Робокриги в лаборатории, закрепить пострадавших… если получится. Когда «черепаху» поднимет над грунтом, замкнуть защитный купол в сферу и трансформироваться в посадочные шары. Приказ ясен? После приземления эвакуировать выживших… если таковые будут… за восточную гряду. Всем удачи!..

С момента объявления боевой тревоги до удара прошли считаные минуты, но Хауэру вновь показалось, что время растянулось и в короткий отрезок времени, пока наводились орудия «кита», уложилась целая вечность. Впрочем, что «вечность» фальшивая, он понял быстро. Ведь Макс не успел за все это время сделать хоть что-то полезное. Да и не мог он ничего сделать. Ведь что тут можно было сделать? Отбежать подальше от будущей зоны поражения? В принципе – вариант, но зона предполагалась обширная, поэтому вряд ли Хауэр успел бы ее покинуть. К тому же с Максом и его бойцами были люди, неспособные быстро бегать. А некоторые так вообще в отключке. С «санным обозом» уйти нереально, а спастись самим, бросив беспомощных узников Эпсилона-13… нереально вдвойне. Оставалось готовиться к удару. Физически и морально.

Физически Макс подготовился быстро – сгруппировался и трансформировал свою нанооболочку по стандартному варианту для аварийной посадки. А чтобы подготовиться морально, командор решил отвлечься и вновь подумал о странностях сновидений. Но теперь не о том, что сны все-таки могут быть вещими. Этот факт теперь для Макса был очевиден (пусть командор и не понимал, как это происходит), а значит, думать о нем – досужая трата времени. Теперь Хауэр подумал, что взлететь во сне обычно считается этаким приятным приключением. И даже если не удается мягко приземлиться, ничего страшного не происходит – сон просто меняет декорации, и вдруг оказывается, что ты вовсе не летал, а шел или ехал на велосипеде, а потому падение не причинило никаких неприятностей. Подумаешь, запнулся и шлепнулся!