её дырявые хваталки — досталось и стоявшему рядом Буг-Яру.

Который машинально слизнул с руки упавшие на неё капли. Потом вдруг вытаращился и смачно сплюнул: раз, другой, третий. Все свидетели трудоёмкого аварийного процесса примирения моментально превратились в свору насторожившихся охотничьих псов. Пожилой сверх опытный супер лазутчик закончил плеваться и окинул напружинившуюся Ларду тяжёлым взглядом:

— Яд.

— Уже? — офонарев от неожиданности, брякнула Руана.

И совершенно идиотским образом вытянула руки с кружкой: дескать, яд нужно держать подальше от себя. Одноглазый мрачно потребовал:

— Дай сюда!

— Возьми, — промямлила потенциальная жертва отравления, когда у неё приняли опасный сосуд.

— Руана, — отрывисто бросила вся до невозможности напряжённая и хмурая Багена. — Ларда тут не при чём.

Конечно, не при чём — раздражённо подумала она, обтирая руки прямо о платье. Кто же так травит? На глазах у всех. Да ещё из такого бидона, который любая нормальная баба обязательно выронит: он весит, как сбитый боинг.

— А где этот гадёныш? — подчёркнуто спокойно поинтересовалась таария, вертя головой.

Подавальщик-наливальщик, как сквозь землю провалился.

— Сбежал, — натурально по-волчьи проворчала озлобленная Ларда.

— Спокойно, — приказал ей одноглазый.

И высвистал нечто резкое.

В считанные мгновенья вся шумная толпа болельщиков перетекла к ним. От расслабленных баламутов не осталось и следа: их окружил воинский отряд, готовый брать штурмом всё, на что укажут пальцем.

— Найти и притащить ублюдка в жилете слуги, — бесстрастно ставил задачу сосредоточенной молодёжи Буг-Яр. — Лет пятнадцать. Щуплый, сутулится. Волос каштановый, короткий, неровно откромсанный. Виски подбриты. Лоб узкий, слева старый шрам в половину детского пальца. Глаза тёмно-карие, большие, раскосые. В уголке левого родинка, — диктовал он, поражая Руану массой деталей, из которых ей не вспомнить ни одной.

Пожалуй, она впервые осознала, что же такое яран-лазутчик, достигший вершин мастерства. Кому в голову придёт запоминать лицо случайного человека? Ему пришло.

Уже через полминуты инструктажа рядом с ними не осталось ни одного ярана — кроме тех, кто был свидетелем покушения.

— А выпить всё-таки хочется, — вздохнула Руана, заглядывая в ведро одноглазого.

— Выпей, — одобрил тот, не выпустив свою посудину из рук.

— Там, — кивнула Багена куда-то на сторону. — За столом.

Руана проследила за её взглядом. Упомянутый стол оказался широченным войлочным ковром — если можно так назвать это ворсистое грязно белое убожество. Он был заставлен разномастной посудой: от аристократического серебра до обшарпанных походных деревянных плошек.

Ну, и полно глиняных кувшинов вперемежку со стеклянной тарой. Половина из которых валялись опорожнёнными. Хотя праздник ещё только брал разгон.

— И перекусить не помешает, — обрадовалась Руана, посеменив к столу. — Меня ведь пригласили? — запоздало поинтересовалась она через плечо.

— На кого думаешь? — догнав её, полюбопытствовала Багена.

С виду невозмутимо, но какой-то нерв в её голосе тренькнул.

— Вообще не думаю, — на свой лад успокоила её таария, мысленно подыскивая синоним слова «презумпция». — Все подряд невиновны, пока не докажут обратного.

— Может, все виновны? — удивлённо пробасил топающий за спиной Буг-Яр.

— Невиновны, — упёрлась Руана, высматривая на войлоке чистое местечко, куда можно приземлиться.

Нашла, дошла и уселась, подобрав под себя ноги.

— Странная логика, — проворчал назл, плюхнувшись прямо на землю.

— Нормальная, — буркнула Руана, отыскав чистую деревянную плошку. — Багена, душа моя, насыпь мне чего-нибудь не слишком острого и солёного.

Тигрица преспокойно задрала подол и опустилась рядом. Подтянула ближе к гостье блюдо с целёхоньким жареным поросёнком. Вооружилась тесаком и принялась его кромсать.

— И мне наломай, — подпихнул к ней Буг-Яр здоровенную толстую лепёху.

На которую и уложили мясо, насыпав сверху горку зелени. Майонеза не хватает — машинально отложилось в голове, и Руана решила всё-таки пояснить свою мысль:

— Нельзя заранее считать всех виновными. Когда поймаем отравителя, эти все не будут удовлетворены. Оскорбление так и останется не прощённым. И виноват будет не тот, кто травил.

— Тот, кто всех подозревал, — согласилась с ней Багена, заполнив плошку Руаны мясом.

— Мудро, но сложно, — отмахнулся одноглазый. — Таария, что пить будешь?

— Вино. Кстати, я так и не узнала твоего имени.

— Ягди-Яр, — с каким-то многозначительным подтекстом в голосе, представился назл.

— И? — уточнила она. — К чему эта загадочность? Я должна испугаться или обрадоваться?

— Яр-Туран, — хмыкнув, дополнил ответ назла супер лазутчик.

И, распахнув необъятную пасть, откусил чуть ли треть закатанного в лепёшку мяса.

— Мне говорили, что у Турана шесть сыновей, — принимая у одноглазого бокал с вином, кивком поблагодарила Руана. — А такое ощущение, будто вас шесть десятков. Вы прямо-таки повсюду.

— Зачем Урху такая умная баба? — посетовал очередной Туранчик, обращаясь ко всем сразу.

— Он дур не переносит, — сухо прокомментировала тупой вопрос нахохленная волчица.

— Ларда, — вздохнула Руана, — прекрати портить мне настроение. Ты ни в чём не виновата. И вообще здесь не при чём. Просто подвернулась под руку. А я наживка, находиться рядом с которой небезопасно.

— Даже рыбе небезопасно рядом с наживкой, — прожевав, философски заметил Буг-Яр.

— А ты мне нравишься, — вдруг сделала открытие Руана. — Обожаю умных мужиков.

— А ты меня удивляешь, — видать, и он сделал открытие. — Спокойна, будто не тебя пытались прикончить.

— Меня предупредили, — пожала плечами чудом уцелевшая жертва.

— Кто?

— Друг.

На губах Багены заиграла таинственная и тёплая улыбка. Тигрице явно понравилось это слово: друг.

Глава 24

Мишень

Они пили, закусывали и болтали. О всякой всячине — не поминали только сорвавшееся покушение. Шумные беспардонные компании яранов внезапно исчезли из парка. И оставшиеся в одиночестве таары развеселились ещё больше.

Как и Руана, они обожали использовать контраст. Если северяне устраивали зрелищные, но грубые схватки — вроде давешней — то благородные имперские аристократы с бесконечными родословными эстетствовали. Живописно толклись вокруг художников с певцами баллад. Толковали о философии, искусстве и прочих вещах в том же духе. Играли в игры, где больше балетных па, нежели спорта.

Если северяне пировали на своих кошмарных ко́шмах, таары насмешливо косились на них из-за накрытых столов и фыркали. Потихоньку. Можно даже сказать: про себя. Чтобы не получить в бубен от полноправного — следуя букве закона — аристократа с манерами бабуина. И вооружённых боевой магией.

Хотя Руана, кстати сказать, не заметила в манерах яранов чего-то кричаще дикого. Такого, чтобы бросалось в глаза и коробило. Нормальные ребята с гораздо большей степенью свободы. Может, это ей просто ближе по духу. Может, она ищет для них оправдания — кто спорит? Но самой себе Руана казалась максимально справедливой в суждениях.

Если бы шесть лет назад она попала в этот мир подростком, скорей всего, выросла бы истинной таарией. И смотрела бы на новых соплеменников глазами этой таарии. Однако случилось то, что случилось. И её сложившееся там, дома мировоззрение позволило