Я стояла в нерешительности, не зная, следует ли мне присесть, или стоять, пока он не закончит разговор, или энергично приняться за уборку кухни. Знакомое чувство неловкости! Я поняла, что это — проблема для моей карьеры. Мне всегда трудно понять свое место и чего от меня ждут. Неловкость в отношениях с работодателем сохранялась всегда. Но почему я снова о проблемах? Я здесь, чтобы работать для прекрасной, как на картинке, семьи, которая нуждается во мне и кажется мне нормальной и которая, возможно, по достоинству оценит мои усилия. Однако пока я стояла там, я не почувствовала никакой особой радости.

Этот день я провела, распаковывая вещи и осваиваясь в доме, но мое сердце (и голова) оставались где-то в другом месте. В мой первый вечер там я сделала краткую запись. Мысли, которые я подслушала в себе.

Я злюсь на саму себя! Ну почему я подвергаю сомнению свою удачу?! Ведь это как раз то место, которое я искала! Однако почему-то это таким уже не воспринимается. Я знаю, что должна голосовать за саму себя и тому подобное. Но думаю о том, чтобы стать медсестрой-акушеркой. Не могу же я вечно жить в нянях! Я начала строить планы относительно колледжа, но между тем я здесь у двух добрых людей, которые хотят, чтобы я помогла им ухаживать за младенцем…

Pea и я пришли к соглашению, что у нас будет испытательный срок в течение нескольких недель. Думаю, она оставляет себе лазейку на тот случай, если я ей не понравлюсь. Когда испытательный срок закончится, мы подпишем контракт. На этот раз я обсудила все, что касается денег и рабочего времени.

Дени и Pea, казалось, постигли всю мудрость жизни. Они были на виду, вели напряженную жизнь, работая и растя детей, но каким-то образом им удавалось все это совмещать. Они до безумия любили своих детей и друг друга, и их не волновала внешняя сторона жизни. Их дом на холмах был довольно скромным. Никаких длинных подъездных аллей с коваными воротами при входе; вы просто припарковывались на улице и, пройдя через калитку, прямо с тротуара попадали во внутренний двор. Даже просто пребывание рядом с ними улучшало мое настроение. Легко было заметить, что они действительно заботились о своей прислуге, которая помогала им вести непростое домашнее хозяйство. Им ничего не стоило сесть в машину и довезти до дома свою горничную, а их бывшие слуги постоянно заходили, чтобы их проведать.

Лайза, няня, которая присматривала за шестилетней Одри и трехлетней Лекси, работала у них уже три года. Она жила в собственной отдельной пристройке. Лайза любила «грязные зрелища», что казалось странным, учитывая пуританское поведение Дени и Pea. Она была почти шести футов роста и худа, как жердь, с крашеными черными волосами, кольцом в пупке, эпатирующей черной губной помадой и соответствующим лаком на пальцах ног. Одна ее бровь была с пирсингом. Английская булавка над глазом! Я задалась вопросом, а не подхватит ли она столбняк. Я не могла себе вообразить, что буду болтать с ней, как с Кармен и Делмой. Но с другой стороны, я не нуждалась здесь в такой поддержке, какая была необходима мне там.

Несмотря на то что я жила в одной комнате с малышом, ванная у меня была отдельная. Макс тут же привязался ко мне. Он очень сильно напоминал Дени в миниатюре, за исключением того, что волосы у него были немного светлее и стояли ежиком на его совершенно круглой головке. Он много смеялся и редко капризничал. Был он очень милым, но я в него не влюбилась. Дело не в том, насколько сильно он мне нравился или нет, а в том, что мне надо было защищать себя. Я не смогла бы заставить себя еще раз пройти через душераздирающее расставание.

Теперь я наконец поняла на себе, почему Джошуа не подпускал к себе близко новых людей.

Каждый день мы отправлялись на студию «Парамаунт» — я, Pea и Макс, — я занималась Максом, следя при этом за ходом репетиций. (Дома, наверное, у нас было бы больше места для игр, но Pea использовала любую возможность побыть с ребенком во время перерывов.) Актеры сидели за длинным столом — репетировалась сцена в баре. Их одежда удивила меня. Большинство выглядело так, будто они только что из постели. Когда мы вошли и Pea представила меня, все в один голос откликнулись: «Привет, новая няня Сьюзи!»

— Вы из агентства «Беби Баддис»? — спросил Тед Дэн-сон. — Мы всегда обращаемся к ним.

Очевидно, они действительно часто пользовались услугами агентства. От Пегги, экономки де Вито, я узнала, что жена Теда, Кейси, пригласила к себе одну из бывших нянь Pea. Кейси, которая, по словам Пегги, была несколько странноватой, в один прекрасный день попросту вышвырнула эту девушку вон, без каких-либо объяснений. Поскольку у той не было ни денег, ни семьи поблизости, ей пришлось обратиться к Pea за помощью. Та любезно приняла ее. Кейси несколько раз звонила им, чтобы вывалить Pea кучу всяких сплетен, но Pea оборвала ее: «Не хочу ничего слышать! До тех пор, пока она не найдет другую работу, будет жить у меня».

Так я узнала, что Pea искренне заботится о других независимо от их социального положения.

Она показала мне свою артистическую уборную. Ничего сверхъестественного. Обычная лестница, как в каком-нибудь универмаге (с такими же непосредственными граффити, какие можно увидеть в туалетах на какой-нибудь стоянке грузовиков. Я скосила глаза и, когда меня никто не видел, прочитала: «Хочешь хорошо провести время, звони Шелли Лонг по номеру…»). Обычная гримерная. Просто маленькая комнатка в ряду таких же. Мы с Максом там и расположились.

Я все находила восхитительным. Четыре дня в неделю сценаристы и исполнители встречались около десяти часов утра. Pea говорила, это была настоящая проблема, собраться всем вместе в одно время, включая ее. Режиссер пытался сделать все возможное, чтобы заставить всех быть пунктуальными. Они даже прошли через период, когда у опоздавших вычитали деньги на благотворительность за каждую минуту опоздания. Однако это ничего не меняло. Один задержался, другой пошел его искать — и так далее без конца, изо дня в день.

Но случалось, что собирались все, и тогда начинались шутки и розыгрыши — так что часть их режиссер тут же вводил в текст почти без изменений. Все это было чистой импровизацией, все получали от нее удовольствие. По пятницам проходили полные репетиции, являлся весь состав. Запись происходила в тот же вечер в присутствии публики. Во время прогона Макс и я сидели одни на местах для зрителей, и я чувствовала себя так, будто подглядываю за семьей, которая живет в необычном кукольном доме. Вся съемочная площадка была уставлена камерами, и ни одна из комнат не имела всех четырех стен и, естественно, потолков. Парни, как будто вышедшие из команды соревнующихся за звание «Мистер Вселенная», катали эти камеры и операторов на некоем подобии платформ на колесах.

Я быстро поняла, что все очень ценят время актеров и к съемкам приступают практически в самую последнюю минуту. Для установки света и ракурсов использовались дублеры. Каждый из них носил карточку с надписью «Вуди», «Кристи» и т. д. Они отзывались на имена актеров, замещали их, иногда они, бедные, стояли по часу в какой-нибудь точке сцены, пока операторы определяли нужный ракурс и свет. Как только режиссер находил все приемлемым, приглашались актеры, и им объясняли линии передвижения в кадре. Всякий раз, когда я чувствовала, что другие скептически смотрят на мою работу, я вспоминала этих дублеров.