Инна, пробежав глазами текст соглашения, произнесла:

— И где гарантия того, что… Что моего сына отпустят и снимут с него все обвинения?

Ее тезка рассмеялась серебристым смехом.

— Вам, Инночка, придется довериться мне! Иной возможности у вас ведь нет! Кстати, не считаете ли вы, что, с учетом произошедшего, нам можно перейти на «ты»?

Инна не считала. Она понимала, что находится в заложницах у второй Инны. И не только она сама, но и Женечка.

— У вас ручка найдется, или кровью подписывать? — спросила она.

И ее тезка, расцветая, заявила:

— Ах, не спешите! Сейчас к нотариусу заедем, он все оформит. И через час все будет улажено!

Все было улажено через сорок минут. Поставив подпись в присутствии нотариуса в безликом пустынном офисе в Москва-Сити, Инна спросила:

— Когда освободят моего сына?

Вторая Инна, провожая ее к двери, ответила:

— Я сделаю все, что в моих силах. Думаю, это продлится день-два. Но не беспокойся, все будет в порядке!

Уже ничего и никогда не будет в порядке — или…

Покинув небоскреб и отказавшись от того, чтобы вторая Инна ее подбросила до дома, Инна шагнула из стеклянного фойе в теплый июльский вечер.

И заметила поджидавшего ее на ступеньках Тимофея.

Игнорируя его, Инна спустилась вниз.

— Все в порядке? — встревоженно спросил он, шагнув навстречу.

Тут на нее накатило. Влепив предателю пощечину, Инна, невзирая на то, что эта сцена привлекала внимание, закричала:

— Ты еще смеешь спрашивать, все ли в порядке? Ты… Ты… Ты…

Она расплакалась, а когда Тимофей попытался ее обнять, с такой силой оттолкнула его, что он, потеряв равновесие, полетел со ступенек вниз.

Шокированная произошедшим, Инна, забыв о том, что мгновение назад была готова убить его, подлетела к Тимофею, который, сидя на ступеньках, растирал лодыжку.

— Все в порядке? — склонилась она к нему.

Тимофей усмехнулся:

— В отличие от тебя, раздавать направо и налево пощечины и кричать не буду. Детка, я же видел, как тебя подобрали и привезли сюда. Ты что-то подписала?

Ну, раз в порядке, значит, все отлично!

Или нет?

— Не думаю, что это имеет смысл обсуждать! — отчеканила Инна, понимая, что пришло время прощаться друг с другом.

Навсегда.

— Детка, тебе вообще есть, куда идти? Могу предложить свою холостяцкую квартирку, мы там вместе с Долли и Милой Иосифовной…

С кем?

Чувствуя, что ее начинает колотить, Инна выдавила из себя:

— Ты приютил эту… эту толстуху-убийцу? Это же она застрелила Геныча, это она подставила Женечку и…

Тимофей уставился на нее в полном изумлении.

— Это кто тебе такое сказал?

Инна нахмурилась. Конечно, подлый предатель выгораживает свою сообщницу, толстуху-киллершу, делает вид, что ни о чем не в курсе.

— Детка, это же полная чушь! Клянусь тебе! Кто тебе сказал?

В самом деле, кто? Ну конечно, вторая Инна!

Инна позволила Тимофею отвезти ее в кафе, где, сидя за чашкой зеленого чая (от кофе она намеренно отказалась, так как не хотела бередить воспоминания) и ковыряя ложечкой шоколадный рулетик, слушала увещевания Тимофея.

Не зная, может ли ему верить или нет. Ведь так хотелось верить!

— Детка, ты ведь понимаешь, что эта новоиспеченная мамаша, моя бывшая невеста и даже без пяти минут супруга, развела тебя, бизнес-леди, как последнюю дуру? Заставила подписать, причем в присутствии нотариуса, отказ от всех претензий. То есть ты передала ей все свои активы — раз и навсегда! Ну, получила эти десять миллионов, однако во сколько раз рыночная стоимость бумаг выше?

Инна, отхлебнув чаю, ответила:

— Деньги меня не интересуют. Меня интересует только одно: кто убил Геныча?

Нет, даже не это: кто убил Геныча и подставил ее сына?

— Детка, я же тебе сказал: уж точно не Мила! Потому что после того, как мы поняли, что ты нас в квартире запрела, Олеся, засуетившись, как-то очень быстро вскрыла замок входной двери всего лишь при помощи шпильки, причем за считаные секунды…

Инна закрыла глаза. Олеся.

— А потом куда-то делась, заявив, что у нее неотложные дела. А вот Мила Иосифовна все время была со мной. Она впала в истерику, уверенная, что тебя тоже похитили и что сейчас явятся и за ней. Насилу ее успокоил, схватил в охапку и привез к себе в холостяцкую берлогу. И там мы пробыли до самой ночи — она никуда не отлучалась!

— А Олеся? — спросила Инна.

Тимофей хмыкнул:

— Удалилась, как я уже сказал, по неотложным делам. Я пытался потом с ней связаться, но вдруг выяснилось, что такого номера уже не существует.

Инна открыла глаза, отхлебнула чаю, а Тимофей сказал:

— Вторая Инна пыталась втемяшить тебе, что профессиональной киллершей является Мила Иосифовна. Но скажи, как давно она работает у тебя в журнале?

Как давно?

— Семь. Нет, уже восемь лет.

— Вот видишь! Вряд ли бы у нее вообще была физическая возможность совмещать две карьеры — явную, главбуха в твоем высоколобом журнале, и тайную, профессиональной убийцы. Я ведь прав?

Инна понимала, что да, прав. Да еще как! Похоже, она попала впросак, а вторая Инна элементарно ее обдурила.

— А что ты знаешь об этой Олесе? Да ничего, по сути! Как долго она на тебя работает?

— Четыре месяца… Даже чуть меньше…

— Детка, сама понимаешь, что она засланный казачок! И что именно она, а не Мила, поставляла информацию. И что она, а не Мила, работала на твою тезку. И что именно она, а не Мила, убила твоего мужа… Изображала из себя студенточку, хотя я с самого начала подозревал, что она старше того возраста, который называла. Да и спортивная подготовка у нее была отличная! В отличие от Милы Иосифовны. Она и есть киллерша!

Инна смотрела на Тимофея и думала: можно ли ему доверять.

Или все же нет?

Однако, похоже, он был прав.

— Но что нам это дает? — спросила она, размышляя вслух. — Пусть киллерша не Мила, а Олеся…

Тимофей накрыл ее руки своими, и Инна позволила ему это сделать, не протестуя.

— А то, что, по сути, эта самая Олеся, которая, конечно же, в действительности не Олеся, единственная, кто может доказать невиновность твоего сына. Ну, или твою собственную, детка. Потому что твоего Геныча застрелила именно она, и сделала это по заказу второй Инны! — Он посмотрел ей прямо в глаза и грустно спросил: — Ты меня простишь?