или хныканья. Теперь снова звук восхищения. Что за капризное создание. – Меня порекомендовали? – Красноватые камни переместились к его голове и легли ему на щеки. Наверное, они изображали румянец от смущения. Боги, это было настоящее безумие. – Кто?

– Лахлан.

– Ах, старый друг! – Сморгон поднял руки вверх и… пустился в пляс. Да, и правда эта гора грязи танцевала. Какого черта?! – Ну, если это так, то каково твое желание?

Мои пальцы дрожали, когда я расстегнул молнию на своей охотничьей куртке и позволил ей соскользнуть на землю. Я стянул футболку через голову и указал на цифру.

– В чем суть этого?

Внезапно стало жутко тихо. Сморгон смолк. Он не издал ни звука. Его глазные яблоки сфокусировались на моей груди, было слышно только его прерывистое дыхание.

– Шалость времени, – выдохнул он.

– Шалость времени?

– Чрезвычайно редкое черное заклинание. – Сморгон прислонился к стене. Медленными движениями ил полз по камням в мою сторону, пока снова не принял свою привычную форму рядом со мной. – Слухи о последней шалости времени восходят к шестнадцатому веку.

– Что за слухи?

– Убийство Марии Стюарт было фарсом!

Я уставился на существо.

– Что, прости?

– Королева Елизавета не была убийцей Марии Стюарт! Они устроили казнь перед народом, чтобы люди считали Елизавету своей настоящей королевой.

– С чего бы Марии было соглашаться на это?

– Ну, из-за шалости времени! Она знала, что все равно умрет.

Мое сердце подпрыгнуло.

– Умрет?

– Мария Стюарт тоже была азлаткой, невежественный ты глупец!

Я моргнул. В этот момент мне вспомнилось, как Хелена показывала абзац из учебника истории. Ходили слухи, будто Мария Стюарт была в сговоре с майором Томасом Вейром.

– Если ты говоришь, что она все равно умерла бы… что означает эта шалость времени?

– Это результат чрезвычайно мощного природного проклятия, – сказал Сморгон. – Шалость времени высвобождается, как только возвращенный с того света мертвец зачинает ребенка. Отныне этот ребенок обречен умереть в том же возрасте, в котором изначально погиб его родитель-мертвец. Тот же день, тот же возраст. Когда придет время, обратный отсчет времени проявится в виде вот такого шрама на теле ребенка.

Мой мир перевернулся. Это… это не могло быть правдой. Я знал своих родителей. К этому времени они, вероятно, уже поднялись со своих постелей и начали готовиться к новому дню в неврологическом кабинете. И мои родители, конечно же, не были мертвы.

– Невозможно. – Словно в трансе, рука скользнула по ярко-красной цифре на груди. – Мои родители живы.

Сморгон наблюдал за мной.

– Я могу рассказать тебе только то, что знаю. Марию Стюарт зачали существо-помощник из загробной жизни и человек. Я уверен в этой истине. Каждый допплер знает эту историю.

Я оцепенел внутри.

– Ты… ты хочешь, чтобы я поверил, что королева Елизавета и Мария не были в ссоре друг с другом? Что смерть Стюарт была инсценирована, потому что Мария страдала от проклятия, которое теперь обрушилось и на меня?

– О, я не утверждаю, что они не ссорились. Они враждовали, без сомнения. И как они это делали! Говорят, до истечения обратного отсчета люди становились свидетелями того, как Елизавета напала на свою двоюродную сестру с кислотой.

– Что, прости?

Но Сморгон сказал только:

– Мое время истекло. Прощай, друг Лахлана.

Гора ила поднялась ввысь, а затем быстрым вихрем устремилась обратно в озеро. Возник водоворот, прошли секунды, затем все стихло.

Я опустил взгляд на светящуюся цифру. Если то, что утверждал Сморгон, являлось правдой, то у меня оставалось два дня.

Два проклятых дня, чтобы обрести Безграничную силу и предотвратить собственную смерть.

Эмилль

Все это должно было быть взаимосвязано. Безграничная сила. Слепая женщина. Нападение в Неописуемой Области. Проклятие Элин. Эта странная связь с Тираэлем. По какой-то причине между всеми этими фактами существовала некая связь. Я был так близок к Безграничной силе, словно уже мог видеть ее, даже почти чувствовать, чтобы помочь Элин. Но все это оказалось напрасно. Все наши усилия, потраченные на это, битва в пещере Спар, жертва Коры… Все напрасно, потому что я потерял эту чертову женщину.

Элин устало потерла глаза.

– Куда мы идем, папочка?

Я запихнул последнюю бутылку с водой в седельную сумку Бура вместе с сумкой для провизии.

– Мы отправляемся в путешествие.

– Посреди ночи? – Элин откинула с лица рыжие пряди и посмотрела на сумку. – Как долго мы будем в пути?

– Недолго.

– Но ты собрал дорожную сумку.

– Потому что я хочу быть готовым.

– К чему?

– На случай чрезвычайной ситуации. – Я застегнул пряжки седельной сумки и посмотрел на нее. – Никто никогда не знает, что может случиться по пути. Ты же помнишь, я говорил тебе, что мы, азлаты, всегда должны быть начеку, не так ли?

Она кивнула.

– И лучше, чтобы у нас было с собой что-нибудь перекусить на случай, если что-нибудь случится.

– Ну что, летим?

– Да.

Элин откинулась на спинке стула и расстроенно вздохнула.

– Знаешь, я не хочу, папочка! Там наверху холодно.

– Вот, надень. – Я поспешно снял с крючка ее огнеупорное снаряжение, сделанное Натаниэлем по индивидуальному заказу, и бросил одежду на стол. – Быстро, Элин. Я пойду вперед, а ты выходи, как будешь готова. Я позову Бура.

– Хорошо, – пробормотала она, взяв кожаное одеяние со стола и направляясь в соседнюю ванную. Я схватил седельную сумку, вышел из коттеджа и издал пронзительный свист сквозь зубы, когда…

– Эмилль?

Я резко повернул голову и встретился взглядом с парой больших голубых глаз. И, как ни странно, сердце подпрыгнуло.

Что? Как же так? Как это было возможно?

– Иззи. – Я оттолкнулся от стены дома. – Что ты здесь делаешь?

– Я надеялась встретить тебя.

– Зачем?

– Неужели мне для этого нужна причина?

– Нет.

Изобель уставилась на меня.

– Ты выглядишь странно.

– У меня нет времени.

– Значит, снова то же самое, а? – Она прикусила нижнюю губу. – Просто пустые слова, которые ты сказал мне в павильоне? Все это больше не имеет значения, как всегда?

Порыв ветра пронесся мимо, растрепав волосы Изобель и унеся с собой их аромат. Не только яблочный запах ее шампуня, но и эмоции, которые она излучала. Траур. Сердечная боль. Запутанность. Три атрибута, которые коснулись моей кожи и дали понять, что я делаю с этой невинной душой. Все, что касалось Иззи, лежало под большим черным одеялом, которое было расстелено внутри меня, но каким-то образом… все казалось немного иным. Как будто одеяло стало медленно спускаться.

– Скажи, для тебя это все просто игра? – Ее подбородок дрожал слишком сильно. – Ты используешь меня так же, как использовал