— Лина…

— Именно так. Узнав о том, что Иль Кан лишь пользовался моей доверчивостью и подвергал меня смертельной опасности, я поклялась отомстить ему. В Имперской библиотеке я нашла упоминание о Глазе Тьмы и уговорила Императора воплотить в жизнь мой план. Я поставила себе задачу разыскать подробное описание артефакта и нашла его в старом трактате, забрав у торговца.

— Убив торговца, — поправила её Элена.

— Не суть. В тот день, когда погибло три члена отряда, именно я убила Лину, это истинная правда. Стрела лишь ранила её, а когда Иль Кан был вынужден отступить — я собственными руками добила свою подругу. Моей целью было сделать так, чтобы проклятие заживо сожрало лидера изнутри, и он уничтожил своих друзей, а затем погиб бы сам, либо от руки Императора, бездумно вызвав его на бой. И, если бы не ты, все они уже были б мертвы.

— Но при чём здесь была Лина? Она же не отвечала ему! Неужели его интерес к другой стал причина всей этой мести?

— Это не всё. Решение отомстить я приняла, когда…

Каррина только открыла рот, но их прервал строгий глубокий голос:

— Довольно! Каррина, оставь нас!

Элена затуманенным взглядом еле могла разглядеть очертания Императора

Тот подошёл к решетке, не обращая внимание на выражение лица Каррины, с которым та отправилась восвояси.

— Твоему мужеству можно лишь позавидовать. Никто так и не смог сломить тебя. Ты не из этих мест, я сразу это понял, кто ты такая?

— Я, правда, не помню… — еле произнесла Элена, понимая, что Император пришёл не просто так.

— Я тебе верю, — спокойным голосом произнес Император. — Иначе, я бы заплатил любую цену, чтобы заполучить в свои ряды такого союзника как ты. Каррина была уверена, что сможет расколоть тебя как орех, но потерпела неудачу. Я знаю, что ею движет глупая месть, она слишком слаба, но для меня она стала словно дочь…глупая, неразумная, но любимая дочь. Твой отец наверняка гордится такой сильной дочерью, если он ещё жив. Дочерью настолько сильной, что, чем раньше я избавлюсь от тебя, тем лучше. Ты — мой самый опасный враг, ты страшнее Иль Кана. Ты думаешь и мыслишь не так, как местные. Ты могла просто убить одержимого, чтобы спасти остальных, но вместо этого, пошла дальше и освободила его тело и разум. Ты — как бомба с горящим фитилём, и я намерен потушить этот фитиль, пока ты не взорвалась в моих руках. Если мои догадки насчет того, кто ты и откуда, верны, то я действительно должен опасаться за свою жизнь. Поверь, меньше всего я хочу пасть от рук пары лесных мятежников. Я дарую тебе избавление.

— О чём вы? — чувствуя, как всё холодеет внутри, спросила Элена.

— Через несколько часов, на рассвете, твои мукам придёт конец. Не переживай, ты умрёшь быстро и, возможно, безболезненно, это знак моего расположения к тебе. Палач опытный и знает своё дело. Тебе больше не будет больно, рассвет близко…

Император ушёл, а Элена закрыла глаза, чувствуя скорый конец и некоторое облегчение. Каррина не вернулась, и она лежала наедине со своими мыслями, постепенно проваливаясь в беспокойный сон.

Глава 32

Иль Кан проснулся под утро в холодном поту. Ему снилось, что Элену убивают прямо на его глазах. Она тянула к нему руки и умоляла о помощи, а он даже не мог пошевелиться, чтобы помочь ей. Он лежал и немигающим взглядом смотрел в потолок, пытаясь осознать, что это был всего лишь сон. Не первый раз люди гибли по его вине, но именно сейчас ему было страшно, как никогда.

Желая забыть о ночном кошмаре, он встал, подошёл к открытому окну, и, невольно, подумал о том, как получилось, что все его мысли лишь об Элене. Бывший генерал понимал, что должен сосредоточиться в первую очередь на цели, ради которой все, кто здесь находился, рискуют своей жизнью, а некоторые уже заплатили страшную цену. В прошлый раз, он жестоко поплатился, когда позволил чувствам взять верх над его разумом, и не хотел повторять всё ту же ошибку. Его взгляд сфокусировался на Кае, и, наблюдая за его безмятежной фигурой на посту, он еле сдерживал себя, чтобы не разорвать предателя на части. В его голове всплывали картины из прошлого, когда они ещё были словно братья, но Кан понимал — былое уже не вернуть. Рано или поздно, им придётся вновь обнажить оружие друг против друга, ставя финальную точку в противостоянии бывших друзей, живым из которого мог выйти только один.

Время текло столь медленно, что Нэта казалось — день длится вечно. Желая хоть как-то убить время до вылазки к Годфри, он непрерывно бродил по окрестностям крепости, пытаясь себя хоть чем-то занять. Наконец, солнце начало свой вечерний путь, неуклонно спускаясь к горизонту, и Кан быстрым шагом направился к выходу, чтобы вовремя быть у Годфри.

Глядя на Ханн, молча стоявшую на посту, Сарайя вздохнула и быстрым шагом направилась в комнату подруги. «Прости меня Ханн, но мне надо у тебя кое-что позаимствовать. Позже, выслушаю всё, что ты думаешь обо мне и воровстве, обещаю», — думала она, быстро набивая заплечную сумку увесистыми хинга.

Годфри, как и обещал, был не один. Иль Кан приветственно поклонился старику, и, окинув взглядом комнату, увидел в углу человека, одетого в форму стражи Имперского Двора.

— Генерал, это мой двоюродный племянник, — сказал библиотекарь. — Ещё до захвата Кэррей, я помог ему устроиться во дворец, поэтому, он у меня в долгу.

Годфри кивнул племяннику, и тот заговорил:

— Пленную девушку привезли в Имперский Двор глубокой ночью пару дней назад. Госпожа Каррина, объявила, что пленница — мятежник и правая рука Иль Кана, а также, что у неё можно вызнать всю информацию про отряд и лично про вас, генерал. Мне известно, что её пытали почти без перерыва — вчера и сегодня, но она не заговорила. А ещё, я слышал, что она откусила моему бывшему начальнику кусок языка, боюсь подумать, при каких обстоятельствах, но он уже точно ничего не расскажет. Сегодня на рассвете её казнят, в Имперском Дворе уже строят помост. Начальство говорит, это будет показательной казнью, после которой он ждёт, что вы лично придёте, чтоб отомстить за неё. Таков план Императора.

Кан побледнел, боясь даже думать о том, что пришлось пережить Элене за последние дни. Пальцы судорожно впились в край скатерти, лежавшей на столе, а в голове зазвенело, словно его ударили чем-то тяжёлым.

— Ты