«А где командир? – спросит обеспокоенный читатель. – Чем занят он, важнейшее лицо нашего рассказа?» И тут же угадает сам. Да, Аскольд Витальевич тотчас погрузился в удивительные воспоминания. Только на этот раз ему пришлось для безопасности погружения облачиться в белый глубоководный скафандр, на чем настояла его сестра. И теперь он сидел в черном кожаном кресле, точно образцовый водолаз, опутанный шлангами и проводами. А верный Кузьма приглядывал за ним в замочную скважину и сообщал Рогнеде Витальевне:

«Мадам, ситуация, как и вчерась, под контролем! Ваш братец опустился в такой-то год… Сейчас он ходит по дну своего самого первого приключения».

– Ох уж эти искатели приключений! Чего только не тащат в дом, – добродушно ворчала сестра астронавта, как всегда убирая квартиру и протирая в этот момент старое рулевое колесо, водруженное на одну из стен в гостиной посреди прочих не менее странных трофеев.

Временами до наших героев доносились вести о проделках лже-Барбаров, лже-Бурбуроз и лже-Бирбиров. В последнее время их развелось несметное число. А в некоем детском саду, по словам Асика, уже завелся свой лже-Балбал. «Куда им до настоящего Барбара! Вот тот был всем мошенникам мошенник», – говорили наши герои, невольно гордясь своим недавним недругом.

Раз в год они собирались в полном составе, отмечая день рождения своего командира. Однажды в разгар такого праздника младшая дочь Петеньки и Марины включила телевизор. И сидевшие за столом как бы попали на концерт одаренных детей.

– Балбал и Яга Властелиновы! – громогласно объявил конферансье с галстуком-бабочкой под толстым подбородком.

На сцену выбежала девочка в атласных балетных туфельках и в розовой пачке и, отставив ножку и взявшись пальчиками за тюлевый подол, поклонилась зрителям. За ней степенно вышел пухлый мальчик в древнеримской тоге. Его жесткие черные вихры на этот раз были приглажены и расчесаны на пробор. Однако не это привлекло внимание нашей компании. Балбал нес скрипку. В футляре.

Наши герои пожалели, что этого не видит «Сестрица». Она плескалась в бассейне с лимонадом, вырытом рядом с домом, прямо за окном. У бортика, развалясь в уютном шезлонге, отдыхал ее сердечный друг Орлов. Теперь он на почте считался круглым отличником. Потому что приходил за пенсией раньше всех. Старый боцман пил любимое пиво и философствовал сам с собой.

– Что же получается? – спрашивал он себя. – Путешествуешь, путешествуешь, а загадок не становится меньше. Теперь подводные лодки не выходят в море, без чего бы ты думал?.. Без парашютов! А зачем, спрашивается, порядочной подводной лодке парашют? Да еще целая уйма!

– Но что будет, когда у них закончатся и белые и красные топорики, которыми Барбар и яга поддерживают свой нынешнинй возраст? – встревожилась Марина, глядя на телевизионный экран. – Тогда им, дабы не исчезнуть совсем, придется остановиться на красных таблетках. Они снова превратятся во взрослых и вернутся к прежним проделкам.

Тревога Марины передалась друзьям бывшей стюардессы. Над праздничным столом нависла тягостная тишина. Ее нарушил академик Александров. Он смущенно кашлянул и сделал очень важное признание: – Я тогда… в лаборато рии, во дворце малость увлекся. Изготовил этих таблеток несметное число. Красных и белых. Властелиновым их хватит на тысячу лет. И не только им, – добавил он, о чем-то подумав.

Всем остальным, видно, пришло в голову то же самое, а старый астронавт, выражая общее мнение, одобрительно произнес:

– Интересная мысль, штурман!