Кроме того меня перестала пугать иллюзия слишком уж гладких отношений. Сложно несовершенной женщине быть рядом с совершенным мужчиной. Тяжело соответствовать. Череп грызет иррациональный страх того, что идеальный мужчина может подумать: а зачем мне такая… неидеальная? Но как только я поняла, что Артем вовсе не эталонный образец из палаты мер и весов, а вполне живой, обыкновенный, сразу стало легче. Оказалось, что он вполне может злиться, психовать, пинать подушки и говорить то, о чем потом будет жалеть — и, главное, озвучивать свое сожаление. Это не оттолкнуло, а сделало его ближе и понятнее.

Наверно, со стороны можно было подумать, что у нас все замешано на сексе. Да, он имел очень большое значение. Стопроцентное попадание в десятку. И, если взглянуть поверхностно, кроме этого, у нас изначально вообще не было ничего общего. Никакой зримой, материальной почвы для развития отношений. Например, совместного дела или хобби, что для многих пар является исходным пунктом. Общие интересы? Ну да, у нас хватало совпадений по части любимых книг, фильмов, музыки. К тому же благодаря небольшой разнице в возрасте, всего в полтора года, и среде, в которой мы выросли, совпадал и так называемый культурный код. Однако все это обычно является лишь бонусом, а не тем, что реально определяет близость.

Именно потому, что нам приходилось находить, нащупывать те совпадения, которые лежали в глубине, на эмоциональном и ментальном уровне, они оказывались более тонкими и не всегда с возможностью обозначить их словесно. Как вообще описать то ощущение, когда воспринимаешь какие-то вещи одинаково, понимаешь друг друга с полуслова, с полувзгляда? Но именно это было самой прочной сцепкой, а вовсе не любовь к путешествиям или музыке в стиле панк.

Ну а интим… В конце концов, с какой стати мы должны были стесняться того, что с этим все обстояло прекрасно? Я всегда жалела людей, говорящих, что секс — дело десятое.

Дня рождения я ждала… пусть не со страхом, но с каким-то тягостным чувством. Как будто непременно должно было случиться что-то неприятное. Однако день подошел к концу, а ничего плохого так и не произошло.

Утро началось с завтрака в постель, огромного букета роз и синей бархатной коробочки, которая на секунду напрягла, но, как выяснилось, содержала в себе всего лишь серьги. Очень красивые. О цене которых лучше было не думать. И правда — зачем?

— Том, я не мастер делать подарки, извини, — виновато попросил Артем, пока я вдевала их в уши, любовалась в зеркале и снова снимала. — В следующий раз напишешь виш-лист.

— А по-моему, очень даже мастер, — возразила я, повиснув у него на шее. — Просто для работы слишком шикарно.

Чаепитие в клинике получилось короткое, всего минут на пятнадцать. В пересменку, на бегу. В предыдущие годы столько цветов, подарков и поздравлений не было. Мысль о том, что это пиетет к начальству, удалось отогнать. Телефон разрывался от звонков и сообщений.

Розы, подаренные Артемом, остались у него, но чтобы увезти трофеи с работы, пришлось вызвать такси. Когда я уже уходила, администратор Оля, пришедшая вместо Сонечки, окликнула меня:

— Тамара Григорьевна, вам принесли.

К букету в крафтовой бумаге прилагалась открытка: «С днем рождения, сестричка. Матрас».

В носу защипало. Загрузившись в такси, я набрала его номер.

— Привет. Спасибо. С днем рождения!

— И тебя, — ответил Тарас. — Наш общий…

— Послушай… — я, конечно, надеялась, что он откажется, но не смогла не предложить. — Не хочешь прийти вечером? В семь в «Лапландии».

— Нет, Том, извини, — после долгой паузы он все же отказался. — Там ведь будет Люка и… отец, наверно? Я не готов с ними встретиться… пока. И потом… у меня тоже планы. Но за тебя выпью.

Мы виделись в среду, когда у него был последний прием и он ушел, даже не попрощавшись. Что-то изменилось с тех пор? Возможно, и так.

В ресторане меня сначала мелко потряхивало. Это было похоже на линии магнитного поля: Артем — отец, отец — Люка, я — Павел. Но постепенно напряжение спало, и я расслабилась. Ближе к концу вечера одни потянулись на танцпол, другие, перемешавшись, общались между собой. К моему удивлению, отец, Артем и Павел сбились в кучку и что-то оживленно обсуждали. Люка подсела ко мне, и я снова поразилась, насколько она расцвела за последний месяц.

— Все хорошо? — я обняла ее.

— Так не бывает, как хорошо, — рассмеялась она. — И у тебя?

— У нас тот баланс, в котором хочется задержаться подольше, ничего не меняя. Похоже на летний вечер. Знаешь, что скоро осень, но надеешься, что лето продлится еще. Ну а твой кабинет тебя ждет. В понедельник.

— Да помню, помню, — она поймала взгляд Павла и вся засветилась.

— Черт, — я дотянулась до своего бокала. — Заповедник единорогов и розовых пони. Все друг друга любят, всем хорошо, и даже Матрас прислал мне цветы.

— И правда, летний вечер, — покачала головой Люка, и я, против воли, снова подумала, что за летом всегда приходит осень.

— Не крадись, я не сплю.

— А чего не спишь? — я присела на край кровати, поцеловала.

— Не знаю. Проснулся, еще пяти не было, так больше и не смог заснуть. Думки всякие в голову лезли. И рабочие, и не только. Наверно, ты меня заразила, — Артем поморщился. — Помнишь, говорила, все так хорошо, что аж страшно? Я себя убедил, что все от нас зависит, но как-то вдруг четко осознал, что не все. Далеко не все.

— Да, кэп Очевидность, все люди смертны, — я встала, открыла шкаф и задумалась, что бы надеть. — И как сказал известный персонаж, внезапно смертны. Уж тебе ли этого не знать. Я могу сейчас выйти, и меня собьет пьяный водятел на пешеходном переходе. Но это не значит, что надо сидеть дома.

— Есть и другие вещи помимо внезапной смерти, — не согласился Артем.

— Есть. Но отношения обычно убивает то, что идет изнутри, а не извне, если ты об этом. Как говорила Люкина бабушка, очень мудрая женщина, все можно исправить, пока никто не умер.

— Спорно. Ну да ладно. Кстати, Люка твоя очень красивая женщина.

— Но-но, Тимаев! — я бросила в него скомканным свитером. — Голову оторву!

— Иди, доктор Чумак, — свитер прилетел обратно. — Ноги помыть не забудь.

Минут пять ушло на небольшую драку, которая вполне могла растянуться до обеда, если б я уже не опаздывала. До чего было жаль уходить. Промелькнула мысль, что я запросто могу воспользоваться положением главврача и переверстать себе график если не на декабрь, то хотя бы с января. Тем более, в феврале его все равно придется подгонять под лекции. Конечно, пациентам удобнее приходить в выходной, но не все ж только об их удобстве думать.

Если б сегодня было воскресенье, мы могли бы хоть весь день проваляться в постели. И даже не обязательно секс — просто быть вместе и никуда не торопиться. В те выходные собирались на дачу, но Артему в субботу пришлось на два дня улететь в Германию. Если договоренность о срочном лечении строилась на его личных контактах, приходилось сопровождать пациентов самому. И хотя мы виделись часто, я все равно успела соскучиться по этой ленивой расслабленности целого дня вдвоем.