Автомобиль резко бросило в сторону, и он только чудом избежал столкновения с мотоциклом. Сара мгновенно узнала знакомый рев двигателя.

— Я полагаю, это Анджело? — неодобрительно спросил Мэтт. — Должно быть, Мона сошла с ума.

И впрямь, за спиной Анджело сидела ее мать с развевающимися на ветру волосами, спрятав глаза за огромными солнечными очками. Она приветливо помахала им рукой. Похоже, Мона куда лучше Сары была приспособлена к прогулкам на мотоцикле.

— Какая это марка — «хонда»? На прямом участке ровной дороги эта крошка тоже кое на что способна!

Мэтт произнес это таким тоном, что Саре захотелось закрыть глаза от страха. Неужели он…

В следующее мгновение «мазерати» накренился на два колеса. Сара закрыла-таки глаза; у нее бешено колотилось сердце. Потом она услышала, как Мэтт выругался:

— Какого дьявола!.. Этот чертов ублюдок срезал угол!

Она слышит — значит, еще жива. К тому же ветер не хлещет по лицу, не ревет мотор — выходит, они остановились?

— Ты в порядке, беби? Не испугалась? — запоздало извинился Мэтт, и Сара пришла в бешенство. Если бы не слабость, она сейчас же выбралась из его чертовой машины, которая стала смертоносным оружием в его руках.

Когда к Саре вернулась способность различать предметы, она набрала в легкие побольше воздуха, готовясь высказать Мэтту все, что она думает о его манере водить магазину. Однако он смотрел куда-то в сторону.

— Господи Иисусе, еще один скандал, а картина еще не закончена. Мона не может жить, не окружая себя ревнивыми поклонниками!

Не особенно вникая в смысл его слов, Сара проследила за направлением его взгляда. Перед отелем собралась возбужденная толпа, все глазели на Мону, одетую, как заправская мотоциклистка, в черные кожаные брюки и сапоги. Она беспомощно льнула к Анджело, спасаясь от какого-то высокого мужчины. Сара на мгновение оцепенела. В лице мужчины было что-то угрожающее. Нахмуренные брови сошлись на переносице; взгляд узких, сощуренных глаз сводил на нет холодную, вежливую улыбку, слегка кривившую его губы.

Несмотря на неподходящий костюм, Мона смотрелась как настоящая королева.

Что касается Анджело, то он застыл, точно пораженный громом среди ясного неба.

— Никуда я с вами не поеду! — кричала Мона. — Я вас впервые вижу! Я приехала с Анджело, который меня обожает, — ведь правда, милый?

Движимая инстинктом, Сара протянула руку и нажала на клаксон.

Зазевавшиеся прохожие бросились врассыпную. На этот раз даже Мэтт подскочил на сиденье и удивленно поглядел на нее.

— Эй! В чем…

Сара не слушала. Теперь все смотрели только на нее: Анджело, чье хмурое лицо начало расплываться в улыбке; ее мать, не привыкшая быть на вторых ролях; зеваки и наконец…

Сара почувствовала, что ее ноги больше не резиновые. Она рванула дверцу и исключительно эффектно вышла из машины.

— Видишь ли, это вовсе не один из маминых воздыхателей, это мой. — И она, слегка нагнувшись, поцеловала Мэтта прямо в красиво очерченный, чувственный рот, который наверняка сводил с ума женщин. Других женщин! Он моментально сориентировался и, не обращая внимания на свирепого ревнивца, от всей души ответил ей. Однако даже он почувствовал, что между ними так и не пробежала волшебная искра.

Потом Сара резко отстранила его.

— Спасибо за чудесную прогулку. Это был захватывающий эксперимент!

Озадаченно глядя на нее, Мэтт поднял руку в приветственном жесте.

— Не стоит благодарности.

Но Сара уже повернулась к нему спиной и устремилась прочь.

— Вот и настал ее звездный час! Все взоры были обращены на Сару, когда она шествовала, оставив за спиной «мазерати» и Мэтта Бейкера, с притворным безразличием смотревшего вслед. Будучи профессионалкой экстракласса, Мона Чарльз не могла не отдать ей должное.

Стоявший рядом с Моной Анджело тихонько пробормотал:

— Ах, вот как обстоят дела! У меня с самого начала было чувство…

Но Мона не слышала: она вместе со всеми остальными не отрывала глаз от молодой женщины, ее дочери, в невероятно больших темных очках, делавших ее почти неузнаваемой.

Сара никогда не была ей близка, так же, как Дилайт, «дитя любви». Так было вплоть до этой самой минуты, когда Мона стояла и смотрела, как она шла навстречу пружинистым, легким шагом, словно молодая пантера, догоняющая свою несчастную жертву. Однако у жертвы был такой вид, что роли в любой момент могли поменяться.

Бедная Сара! Мона чуть не вздрогнула, поймав себя на непривычном желании броситься защищать свое родное дитя. Этот человек явно способен на все может быть, даже на убийство. Но пока он молча ждал с обманчиво равнодушным видом.

Он ждал ее — и все, что Сара могла сделать в эту минуту, когда она зашла так далеко, — это не позволить себе дрогнуть и убежать в какое-нибудь безопасное место.

Его угольно-черные глаза утратили знакомый блеск, лицо безо всякого выражения было похоже на деревянную маску с прорезями для глаз. Но по тому, как кровь хлынула к ее лицу и бешено заколотилось сердце, Сара почувствовала, что он полон холодной ярости, просто решил до поры до времени не давать себе воли.

«Сара, девочка моя, — увещевал внутренний голос, — скорее найди нужные слова, иначе тебя с позором прогонят со сцены!»

И она одарила своего противника радужной улыбкой.

— О, привет, Марко! Вот не ожидала снова увидеться с тобой. Что ты здесь делаешь?

— Не ожидала, говоришь? — его голос звучал ровно, но Сара угадала в нем рычание дикого зверя. Она попыталась принять безразличный вид, не обращая внимания на то, как он уставился на жилку, пульсирующую возле ее горла.

— Нет, в самом деле. Но раз уж ты здесь, познакомься, пожалуйста, с Моной. Надо же, какое странное совпадение! Ты случайно не прихватил с собой мои шмотки? Мне было некогда…

Приблизившись к нему, стоявшему безмолвно и неумолимо, как Немезида, Сара повернулась было к матери, но Марко схватил ее за руку, и она снова оказалась в плену. Сара взглянула в его черные глаза, и ей почудилось, что если она сделает попытку улизнуть, он не замедлит раздавить ее без малейшего сожаления.

— Боюсь, что это не совсем случайное совпадение. Я тоже, знаешь ли, время от времени читаю газеты. И иногда даже делаю правильные выводы. К счастью. Я в самом деле прихватил твою одежду. Должно быть, тебе захочется переодеться.

Я ведь знаю, как ты привередлива в этом отношении.

Сара вновь заглянула в черные, как деготь, глаза, и для нее вдруг перестало существовать все на свете, она оказалась полностью во власти фатального чувства. Утратила собственную волю, забыла все приготовленные слова.