Найден. С паршивой овцы хоть шерсти клок. — Ты мне вот что скажи, дядя, как ты дошел до такой жизни? Ты правда собирался воевать против Алеманов, неужели не понятно, к чему это приведет? Как только мы объявим мобилизацию, нас разорвут со всех сторон! Неужели тебе настолько насрать на страну, которая досталась тебе, пусть даже таким кровавым образом, от предков? Или, если у тебя нет своих наследников, то и сохранять ничего не нужно, я правда не понимаю.

— Да я все делал, чтобы этого не произошло! — Неожиданно взорвался монарх, это было настолько внезапно, что рука Виктора непроизвольно дернулась, и он чуть тут же на месте не пристрелил своего собеседника. — С послом Алемании я уже вижусь чаще, чем с женой! А насчет мобилизации — интересно, что я должен делать, когда мне докладывают об увеличении цесарцами их армии. На двадцать процентов всего за два года! А этой весной они отменили увольнение своих срочников в запас и отозвали офицеров из отпусков? Или, по-твоему, мы должны сидеть и ждать, пока они нам войну объявят и только потом начинать шевелиться⁈ Так потом поздно будет!

— Расскажи мне еще, что это не ты хотел объявить всеобщую мобилизацию и на Мюних наступать совсем не рвался, — без уверенности в голосе попытался съехидничать Найден. Получилось как-то не очень.

— А… Тебе вот так все рассказали, да мальчик. Ну что ж это многое объясняет… Ты как был тупым двадцатилетним оболтусом, так им и остался. Захотел поиграть в политику, а оказалось, что тебя просто поимели, — Максим изобразил на лице улыбку. — Ничего, так бывает. Впрочем теперь после моей смерти придерживать этих придурков за штаны станет некому и война действительно может начаться…

— Придурков?

— У нас сорок процентов торгового оборота идет с Большим Айлиндом. Как ты думаешь, просто мне было сдерживать порывы всех этих торговых людишек? Алеманания тут наш главный конкурент, и борется Мюних за те же рынки что и наши купцы. Просто так что ли у нас стычки постоянно. Что тут на континенте, что в колониях? Ну а рассказы про союз с Мюнихом — это вообще бред сумасшедшего, он убьёт экономику Поруссии еще вернее, чем война. — Король махнул рукой и вновь скривился от боли, — ладно, давай заканчивать этот цирк. Делай то, зачем пришел, я не нанимался тебе в качестве учителя по основам политической грамотности. Стреляй и закончим с этим.

Выстрелы, однако, в этот момент начали раздаваться снаружи.

— Бах! Бах-бах-бах, — судя по резко начавшейся заполошной стрельбе, за оружие там взялось сразу с десяток человек, даже толстые дворцовые стены вместе с массивной деревянной дверью королевского кабинета, приглушали эту канонаду лишь отчасти.

— А вот и кавалерия подоспела, — не скрывая самодовольства в голосе протянул Максим. — Как думаешь, это меня спасать торопятся или зачищать тебя с твоими парнями? Мавр сделал свое дело, мавр может уходить…

— Не знаю, руки над столом держи, а то ответ ты узнать не успеешь. — может Найдену и показалось, а может и правда было это аккуратное движение рукой куда-то под стол. Не хватало еще получить пулю в спину от недобитого монарха. Это было бы максимально глупым завершением его истории.

Виктор, не пытаясь бежать на помощь наемникам — один лишний ствол там все равно ничего не решит, особенно если это действительно прибыла команда заранее подготовленных ликвидаторов. Вместо этого он рывком подскочил к все так же сидящему за столом королю, совсем не стесняясь отвесил тому оплеуху, чисто для профилактики от дурных мыслей, после чего выглянул в находящееся за спиной хозяина кабинета окно. Оно выходило во внутренний дворик дворца — опять же для безопасности, мало ли кто захочет пострелять по зданию, лучше перестраховаться — и в данный момент небольшой засаженный всякой растительностью пятачок был совершенно пуст. Благо с освещением тут все было отлично, на газе никто не экономил и отсюда сверху можно было рассмотреть обстановку во всех подробностях.

— Ты же не думаешь, что тебе дадут уйти через окно, — оплеуха мгновенно вымела из голоса короля все самодовольство и ехидство оставив вместо них только злость. К такому обращению Максим IX был совершенно точно непривычен. — Тут только высоты больше двадцати метров, если ты крылья не отрастил, то боюсь встреча с каменными плитами внизу выйдет болезненной.

— Заткнись, — Найден ткнул дулом барабанника короля в затылок, и пока тот матерился себе под нос, принялся открывать окно. За дверями кабинета тем временем что-то грохнуло совсем уже громко, судя по всему, в дело пошли гранаты, а значит дела у его команды теперь совсем плохи. Потому что гранат они с собой не брали, и вряд ли ручная артиллерия будет у королевской охраны. А значит, это все-таки была подстава и его пришли убивать. — Ну что ж, можно было догадаться, что именно этим все и закончится.

— Бах-бах, — пара пуль влетела прямо в двери кабинета, благо толстую пятисантиметровую дубовую доску свинцовые пули барабанника пробить оказались не способны. Однако Найден все равно инстинктивно пригнулся, выматерился и, наконец дернув посильнее, открыл утеплённое на зиму окно. Видимо, немолодой уже монарх не смотря на позднюю весну снаружи предпочитал сохранять у себя в покоях постоянную температуру, и в этом году окно еще не открывал.

— Да, кстати, Анна где? Дочь алеманского посла. Ее похищать то было зачем?

— Какая дочь? — Очень искренне удивился король, — ты бредишь. Тяжелая жизнь все-таки дала по мозгам…

— Заткнись, — еще одним тычком Виктор прервал словесный поток старшего из рода Грифичей. — Еще скажи, что нападение на дядю Альберта не ты организовал, урод.

— Альберт? Он, сука такая, продался алеманцам, — и опять было не понятно, то ли король искренен, то ли умеет отлично играть. Впрочем, одно второго совсем и не исключало на самом деле. — Он сливал в Мюних данные о нашей кораблестроительной программе, так что его в любом случае ждет виселица даже если он поправится. Ждала, если бы я оставался на троне, уж не знаю, что теперь накрутит Екатерина со своим выблядком.

— То есть, хочешь сказать, это не твои люди пытались его пристрелить, а вместе с Альбертом и меня за одно? Не поворачивайся. — Найден встал за спиной короля в надежде использовать того, как живой щит, и на попытку того обернулся вновь