начинает дрожать. – Прошел год, мы стали друзьями, только вот какая штука… – говорит она сквозь слезы. – Я не знаю, что сейчас с этим делать. Эрик всегда говорил, что нужно следовать велению сердца. Но… – Она вытирает глаза рукавом и пытается улыбнуться. – Как, черт возьми, это осуществить, если твое сердце разбито?

Она выходит из кухни, и через несколько секунд стучит входная дверь – Ева отправилась разыскивать своих детей.

Дрова в камине почти догорели. К Мелиссе подходит Ной и кладет голову ей на колени. Она радуется ее теплой тяжести и ласковому взгляду пса. Солнце склоняется к горизонту, его косые лучи падают на висящие над плитой медные сковороды, и те вспыхивают, как пламя.

Глава 18. Апрель; в тот же день

Грейс

Грейс протягивает полицейскому стакан лимонада и спрашивает, не против ли он подождать снаружи. На его запястье татуировка. Подтянутая фигура, красивые глаза. Полицейский встает у самой двери, широко расставив ноги.

– Извини, подруга, мне надо оставаться рядом. Через минуту девчонка обо мне забудет.

Вот-вот приедут полицейский фургон и социальные работники. Иззи пока еще в старом бальном зале. Это просторное помещение с желтыми стенами и глубокими нишами будто специально предназначено для того, чтобы в нем секретничать. Кажется, что слова взлетают к пыльному лепному потолку и исчезают в паутине, скрываясь от посторонних ушей. Грейс разливает лимонад в остальные стаканы и придвигает к окну два кресла. Садится в одно из них, откидывается на спинку и расслабляется. Или делает вид, что расслабилась. Иззи нервно ходит кругами по залу, словно животное в клетке.

– Может, присядешь? Выпей лимонада и успокойся. – Грейс указывает на стоящие на столе стаканы.

Иззи садится в кресло спиной к двери и пристально смотрит на Грейс. К лимонаду она не притрагивается.

– Ты очень толковая, Иззи, и очень изворотливая, – кивнув, начинает Грейс. – Мы все посчитали, что это натворил Пол. Диадема в машине – очень хитрый ход. Ты не оставила своему отцу никаких шансов.

– Не забывайте об издевательствах, – криво усмехается Иззи. – Он заслужил наказание.

Грейс замирает с поднесенным ко рту стаканом. На место встает еще один фрагмент головоломки.

– Он и так уже был под судом, зачем ты затеяла еще и это?

– Мне хотелось абсолютной уверенности. Я искала стопроцентный довод, и этот подошел лучше некуда, – смеется Иззи. Она немного оттаяла. Полицейский был прав: она полностью о нем забыла. – Вы бы видели его лицо.

– Твой отец любит тебя. Ты хоть понимаешь, что наделала?

– Он чудовище, – резко бросает Иззи. – Он издевался над мамой. И получил по заслугам.

– Ты тоже над ней издевалась, – замечает Грейс и тут же осекается. Все-таки Иззи – ребенок. Надломленный ребенок. Она могла не сознавать, что ее ложь усугубит состояние матери.

– Не притворяйтесь, что вам есть до нее дело, – огрызается Иззи. – Вы видели, что она постоянно напугана, но не задумывались, откуда ее страх. О нас, о детях, вы даже не вспоминали. Все вы, взрослые. – Ее лицо краснеет от злости. – Мы жили как на необитаемом острове, а вам было плевать, лишь бы мы вам не мешали.

Эти слова ранят Грейс, как брошенные камни – те самые, с острыми краями, которые она видела под кроватью на чердаке. Неужели они все вели себя столь беспечно и легкомысленно?

– Я дала вам шанс, – сердито продолжает Иззи. – Кое-что сделала, чтобы вас расшевелить.

– Что сделала? – Грейс не уверена, что Иззи ответит, но та уже расходилась.

– Я подбила Блейка украсть ключи от вашей квартиры, но вы не заметили. Вам, похоже, было все равно.

– Ты ошибаешься, очень даже не все равно, – отвечает Грейс. «Окажись они в день нападения на связке с остальными, – продолжает она про себя, – я успела бы спрятаться в квартире, и на меня не напали бы. Я бы несколько недель не шарахалась от каждой тени, не оттолкнула бы от себя Мартина. И заметила, что происходило с Мелли и Соррель».

– Чтобы попасть в дом Евы, мне ключи не понадобились, – с презрением продолжает Иззи. – Я просто вошла и взяла кольцо, пока они занимались сексом, – смеется она. – У Евы, наверное, глаза на лоб полезли, когда она заметила пропажу. – Выражение лица Иззи меняется, в голосе слышатся нотки раздражения. – Я по ошибке выпустила в сад собаку, и та устроила кавардак у них в сарае. Будь Ева поумнее, она бы что-то заподозрила. – Иззи хмурится. – А найти кольцо должны были вы. Я специально подложила его в вашу в постель. Мартин, наверное, успел его спрятать, иначе вы не ошалели бы от фотографий.

Грейс закрывает глаза. Она предпочла бы обнаружить кольцо. Снимки, которые показала Иззи, до сих пор стоят перед ее глазами, причиняя неутихающую боль.

– А еще я уговорила Блейка стащить у вас деньги. – Иззи прищуривается, словно выискивая признаки страдания в глазах Грейс, но ту вдруг охватывает жалость. За все деньги мира не купишь того, чего не хватало Иззи. Она нуждалась в спокойной обстановке в доме и в родителях, которые любят друг друга и заботятся о ней. Все дети этого хотят, включая Блейка и Чарли. Сердце Грейс сжимается от накатившего на нее чувства вины.

– Он делал все, что я велела. Абсолютно все, – торжествующе заявляет Иззи.

– Например, крал ножи?

Иззи небрежно пожимает плечами.

– Я сама их дала, мы с ними играли.

– Как?

– Вы, наверное, и сами знаете. – Спустя секунду она качает головой. – Хотя вам лучше не знать.

– А ты расскажи.

Иззи грациозно поднимается с кресла и становится у открытого окна. На лужайке Соррель и сотрудница полиции бросают мячик Ною. Поппи сидит неподалеку, прислонившись к Еве, которая опустила голову. Иззи не видит ее лица. Вдали еле-еле слышна полицейская сирена. Или это ей кажется?

– Расскажи мне об играх, – повторяет Грейс. Должно быть, у них совсем не осталось времени.

Иззи оборачивается, в ее глазах торжество. Она решила не говорить о синяках, ожогах, порезах и испачканных кровью камешках под кроватью. Зачем? Молчание – это оружие. Последнее, что у нее осталось.

Тени на лужайке становятся длиннее. Под деревьями, там, где высыпали из бутылочки землю с могилы Эша, они совсем темные. Дети возвращаются в дом, из холла доносится гомон.

– А Эша зачем? – тихо спрашивает Грейс. – Неужели чтобы просто поиграть?

Она не ждала ответа, но и не была готова увидеть на лице Иззи мимолетно мелькнувшее и тут же исчезнувшее нетерпение, смесь раздражения, недовольства собой и сожаления, какое чувствуешь, когда знаешь, что мог бы сделать лучше, будь у тебя больше времени. Иззи могла