– Тогда поцелуй ее, – пожав плечами, предложил Патрик. – Это точно поправит дело.

Джеймс не смог сдержать смешок. Мудрый совет, ничего не скажешь. Но целовать Джорджетт? Он готов был делать это каждый день до конца жизни!

Друзья вместе направились к двери, но тут взгляд Джеймса упал на корсет, и он остановился. Корсет, принадлежавший Джорджетт, лежал, забытый, на кухне, на заваленном книгами приставном столе, за которым Джеймс работал иногда по ночам. Дамское нижнее белье и справочники по юриспруденции – неожиданное сочетание, но в нем Джеймс находил изюминку. В том, что спать с женой приятнее, чем одному или с собакой, Джеймса не надо было убеждать, но, как он только что осознал, женское присутствие в его жизни и за пределами спальни не вызывало у него раздражения – а совсем наоборот.

Сунув корсет под мышку, Джеймс следом за Патриком вышел из дома и неожиданно увидел Уильяма и Камерона. Кони их были в пене, а лица – мрачнее тучи.

Маккензи хмуро уставился на брата. Уильям сделал за него его работу – нашел городского главу, но, черт возьми, он оставил без защиты Джорджетт! Такое предательство не прощают. Джеймс готов был убить Уильяма – и плевать на то, что он только что помирился с отцом после одиннадцати лет вражды.

– Какого дьявола ты здесь?! – прорычал Джеймс.

– Слава богу, ты жив. Однако… – Выражение лица Уильяма вдруг начало меняться. Теперь он ухмылялся – нагло и развязно. – Но скажи на милость, что сталось с твоей бородой? – едва сдерживая смех, поинтересовался он.

– Бартон вновь пытался меня убить, а ты оставил Джорджетт без защиты. При чем тут моя борода? Тебе что, больше нечего мне сказать?

Тут конь Уильяма в испуге заржал, и тому пришлось отвлечься, чтобы успокоить животное. Когда же он вновь посмотрел на младшего брата, ухмылки на его лице уже не было.

– Я ее не оставлял, Джеймс. Это она оставила тебя.

– Что?.. – переспросил Джеймс.

– Она пропала. Сбежала. Через окно.

– Но… я ведь забрал ее туфли! – воскликнул Джеймс. Впрочем, он легко мог поверить в то, что Джорджетт выбралась из окна. За недолгое время их знакомства Джеймс успел убедиться, что для этого у нее хватило бы и ловкости, и силы, и решительности. Но далеко ли она могла уйти босиком и в темноте? А что, если Бартон ее выследил? При мысли об этом он похолодел.

– По всей видимости, это ее не остановило, – проговорил Уильям грозным голосом судьи, читающего приговор. – Я полагал, что она находится в библиотеке, там, где ты ее запер перед уходом. Когда же решил заглянуть туда и проверить, все ли с ней в порядке, ее там не оказалось. Я поехал сюда, чтобы сообщить тебе об этом, и по пути встретил Камерона.

Дэвид Камерон прочистил горло и протянул Джеймсу какой-то листок. Тот взял его дрожащими пальцами.

– Она нашла меня в «Синем гусаке» и дала мне вот эту записку, чтобы я передал ее твоим родным, – пояснил Камерон. – У меня создалось впечатление, что она переживала из-за тебя, но после разговора с Уильямом, должен признаться, я ни в чем не уверен.

Джеймс не знал, что и думать. Он подал знак Патрику, чтобы тот принес фонарь, и развернул записку. Затем прочел следующее: «Уильям, ваш брат был ранен из ружья на дороге из Килмарти в Морег. Я не могу его найти и прошу вашего содействия в организации поисков».

Джеймс смял записку. Сосущую пустоту в груди заполнила ярость. Мысль о том, что Джорджетт его предала, змеей пробралась в сердце и прочно там обосновалась.

– Она знала, что меня подстрелили! – прохрипел он; ему не хватало воздуха. Как Джорджетт могла знать о том, что в него стреляли, если не имела к этому отношения?!

– Да, все так, – с мрачной торжественностью кивнул Уильям. – Она знала, что в тебя стреляли. Не знала лишь, выжил ли ты.

Найти Джорджетт не составило труда. Они приехали в трактир, и хозяин сразу же отправил Джеймса наверх. Возможно, хозяину не хотелось связываться с четырьмя очень крупными и весьма решительно настроенными мужчинами, один из которых прошлым вечером причинил заведению значительный материальный ущерб, или же владелец «Гусака» просто находился в хорошем настроении. Как бы то ни было, никто никаких препятствий Джеймсу не чинил. Ему лишь напомнили номер комнаты, в которой остановилась интересовавшая его дама.

Трое его спутников последовали за ним, но коллективный визит к даме сердца Джеймса, по-видимому, не устраивал.

– Я бы предпочел обойтись без зрителей, – пробурчал он.

– Ты с ума сошел, Джемми! – в возмущении воскликнул Уильям. – Она уже раз пыталась тебя убить, хотя меткости ей пока недостает. Тебе что, нравится подставлять себя под пули? Ты бы еще рубашку на груди разорвал и показал, куда целиться, чтобы она уж точно не промахнулась!

Джеймс упрямо покачал головой:

– Я смогу постоять за себя. Теперь, когда я все про нее знаю, ей меня врасплох не застать.

– Верно, ты можешь за себя постоять, – подал голос Камерон. – Весь город знает, что можешь, когда твой противник – мужчина. Но иное дело – женщина. Особенна та, что тебе небезразлична.

Джеймс нахмурился; он и не догадывался, что его чувства к Джорджетт так заметны всем окружающим. Но сейчас не время для сантиментов. Он должен узнать правду, а все остальное значения не имело. Присутствие же посторонних при допросе лишь испортило бы дело.

– Я иду к ней один, нравится вам это или нет, – заявил Джеймс.

Уильям посмотрел на него так, словно готов был задушить. Патрик же – будь он неладен! – сочувственно покачал головой. По правде говоря, Джеймс прекрасно понимал этих троих и, окажись он на их месте, приводил бы те же аргументы. Но ни один из них даже не догадывался о глубине возникших между ним и Джорджетт чувств, пусть они и знакомы были только сутки. Он мог бы обвинить ее во лжи и сделал бы это прилюдно, но вероломство… Нет, это требовало разговора с глазу на глаз.

– Десять минут, – сказал Джеймс, решив, что должен пойти на уступку брату, искренне тревожившемуся за него. – Если через десять минут я не появлюсь, можете входить.

Уильям долго смотрел ему в глаза. Наконец кивнул:

– Хорошо. Только уж сделай так, чтобы нам не пришлось забирать твой труп.

Джеймс развернулся и пошел наверх. Шел быстро и решительно, но открыл дверь тихо, без стука. Глупая девчонка даже не додумалась запереться на ключ! Опасная ошибка. Ведь кто угодно мог войти сюда и застать ее в том виде, в каком застал он. Джорджетт лежала на кровати, укрывшись вместо одеяла шелковистым покрывалом своих волос. И крепко спала.

Джеймс хотел было потрясти ее за плечо, но, оставаясь в глубине души джентльменом, просто не смог разбудить сладко спавшую даму столь грубо. «Куда милосерднее разбудить ее словами», – решил он, хотя в данный момент вовсе не питал к ней добрых чувств.

Она оставила на столе возле кровати зажженную лампу, прикрутив фитиль так, чтобы света было поменьше. Джеймс взял лампу и подкрутил фитиль, сделав свет ярче. И тотчас же увидел на столе свой бумажник. Что ж, бумажник – это, несомненно, улика. Возможно – мотив, но неужели она действительно стреляла в него ради столь мизерной суммы?