Джорджетт судорожно сглотнула. Воздух, насыщенный запахами растений, которые Рандольф изучал с достойной лучшего применения прилежностью, душил ее. К горлу подступала тошнота. О боже, она даже не представляла, как была близка к тому, чтобы всего лишиться. И это сделал бы с ней ее бывший друг, который либо сошел с ума, либо слишком увлекся экспериментами с растениями, которые изучал так давно и внимательно.

Джорджетт покачала головой, задаваясь вопросом, имело ли смысл что-то говорить ему. Он свихнулся настолько, что был уже не в состоянии воспринять услышанное.

– Послушайте меня, Рандольф. Я не выйду за вас. Никогда. Я не вышла бы за вас, даже если бы была настолько бедна, что мне пришлось бы задирать юбку, чтобы заработать на пропитание.

Лицо Рандольфа исказила гримаса гнева.

– Ты грязная шлюха, готовая задирать юбку перед первым встречным! Посмотри на себя! – брызгая слюной, кричал Рандольф. – Посмотри, как низко ты пала! Это ты меня недостойна!

И тут он бросился на нее, но Джорджетт была к этому готова. Теперь уже, наверное, ничто не могло бы застать ее врасплох. Она ловко увернулась и столь же ловко поставила ему подножку. Рандольф, потеряв равновесие, растянулся на полу, и Джорджетт стукнула его по голове кочергой, вложив в удар всю свою силу – так что даже рука заболела.

Рандольф неподвижно лежал на полу и стонал от боли. Джорджетт придавила его шею к полу кочергой.

– Джеймс Маккензи стократ лучше вас, – прошипела она, глядя ему в глаза. – Вчера я сделала свой выбор, и я буду благодарить Бога каждый день всю оставшуюся жизнь за то, что не вы оказались на его месте.

Рандольф хрипло засипел, а Джорджетт, склонившись над ним, тихо, но отчетливо сказала:

– Из-за вас я забыла самую чудесную ночь в своей жизни. И если вы отняли у меня еще и будущее, то знайте: я непременно вас убью.

Должно быть, Джеймс на какое-то время потерял сознание; когда же он в следующий раз открыл глаза, небо над ним казалось темно-серым – так бывает в короткий промежуток между закатом и ночной тьмой. А вскоре зажглись звезды, смотревшие на него с насмешкой.

Джеймс осторожно ощупал подбородок. Вся рука стала липкой от крови, и это очень его встревожило. Удивляло то, что пулевое ранение оказалось не таким уж болезненным, но откуда же тогда столько крови?

Он с трудом забрался на Цезаря, припал к шее коня и предоставил верному другу везти его туда, куда тот захочет. Сам Джеймс не знал, куда должен ехать, знал лишь, что глупо оставаться здесь, подставляя себя под пули и истекая кровью.

Цезарь, слава богу, сделал то, что сделал бы на его месте любой разумный конь: повез своего хозяина домой.

Во дворе Джеймс слез с коня, вернее – свалился. Затем окликнул Патрика и отогнал от себя Джемми, облизывавшего его лицо своим шершавым языком. Через несколько минут Джеймс увидел склонившегося над ним Патрика с фонарем в руке. Приподняв фонарь повыше, тот прошептал:

– Господи, Маккензи, ты весь двор кровью залил.

– В меня стреляли, – простонал Джеймс.

– Из тебя получилась хорошая мишень, приятель. – Патрик поднес фонарь к его лицу. – Похоже, пуля внутрь не прошла, а что до крови, так ее всегда много, когда лицо задето. У меня такое чувство, что эта рана выглядит хуже, чем есть на самом деле, раз ты все еще можешь говорить. И все же тебе не кажется, что это перебор? Одного ранения в день, на мой взгляд, вполне достаточно. – Патрик укоризненно покачал головой. – Может, теперь ты меня послушаешь, когда я велю тебе лечь в постель и не вставать.

Постель была хоть и желанным, но запретным плодом. Джеймс вспомнил о своей миссии. Миссии, не терпящей отлагательств. Ведь тот факт, что его снова пытались убить, стал еще одним подтверждением смертельной опасности Бартона.

Держась за скулу, Джеймс с трудом поднялся на ноги. Он доверял профессионализму Патрика. Если тот говорил, что рана выглядела хуже, чем было на самом деле, то он, оставаясь здесь, понапрасну терял время. Джеймс приготовился забраться в седло, но тут на плечо ему легла тяжелая рука друга.

– Ты не в том состоянии, чтобы ехать верхом, приятель.

– У меня нет выбора! – огрызнулся Джеймс. В глазах у него двоилось. – Джорджетт в опасности, и я не могу терять ни минуты!

– Кто такая Джорджетт? – в растерянности глядя на друга, спросил Патрик.

– Моя жена. – Джеймс уже считал ее своей женой. Настоящей, а не мнимой.

Только она об этом пока не знала.

– Вот как?.. – Патрик прищурился. – Выходит, ты все же нашел загадочную миссис Маккензи. Надо полагать, твои утренние усилия принесли плоды. И где же она сейчас?

– В Килмарти-касл, – ответил Джеймс. – Уильям защищает ее от ее кузена и…

– Значит, у тебя есть время хотя бы на то, чтобы я тебя осмотрел, – перебил его Патрик. – Я должен убедиться, что пуля не застряла в кости и не задела чего-нибудь важное.

Джеймс вздохнул. Ноги его готовы были мчаться на поиски главы магистрата, но голова, к счастью, еще не разучилась мыслить. Он прекрасно понимал, что найти Камерона в разгар праздничных увеселений будет непросто. А то время, что понадобится Патрику, чтобы промыть и перевязать рану, возможно, не окажется потраченным напрасно. Это время он мог бы посвятить обдумыванию маршрута поисков.

– Если тебе и в самом деле дорога эта женщина, лучше побереги себя. Ты же не хочешь вернуться к ней ни на что не годным калекой, верно? И раз Уильям ее охраняет, будь уверен: она в безопасности.

Патрик его бесил своим непоколебимым хладнокровием, но, черт возьми, он говорил дело.

– Ладно, хорошо. – Джеймс неохотно кивнул.

Ветеринар тут же приподнял приятеля, затем взвалил его к себе на плечо.

– Мне придется побрить тебя местами, чтобы рассмотреть рану, – предупредил он. – Так что тебя больше устроит – чтобы я выбрил клок или сбрил бороду целиком?

Джеймс медлил с ответом. Перспектива лишиться бороды весьма тревожила его. Одиннадцать лет он носил бороду – перестал бриться с тех пор, как решил порвать с отцом. Конечно, ребячество, если уж начистоту. Ведь они с отцом внешне очень похожи. Но все же эта борода являлась ежесекундным напоминанием о том, что он не такой, как его отец.

– Брей, – сказал наконец Джеймс. – Все сбривай. Надоела она мне.

– Давно пора. – Постанывая под весом приятеля, Патрик пошел в дом. – Буйвол столько не весит, – пробурчал он, переступая порог.

Джорджетт выбежала из охотничьего домика в темноту с гулко бьющимся сердцем. Рандольфа она крепко связала веревкой, которую раздобыла, развязав лежавший возле очага хворост, и сейчас ей надо было решать, что делать дальше. До Килмарти – целая миля, а потом еще по меньшей мере полчаса придется потратить на объяснения с Уильямом. И все это время Джеймс будет лежать где-то на дороге. Раненый. Она отказывалась верить в то, что он убит.