Климат пустынь и степей, в которые так неразумно углубился Красс, для них непривычен и дискомфортен. Летом в Междуречье жара достигает 38 градусов[1205]. На марше при недостатке воды и на поле боя в металлических доспехах (а вес кольчуги доходил до 10 килограммов)[1206] воины изнурялись и быстро теряли как физические, так и психологические силы. Неправедный поход, страшная жара, неуловимый враг, которого нельзя было достать мечом, – моральный дух армии непрерывно падал. Вес полного походного снаряжения, навьюченного на легионера, мог достигать 64 килограммов[1207]. Даже в прохладном климате с таким грузом идти было нелегко. К тому же римляне столкнулись с непривычным, что всегда их выбивало из колеи. Моральная угнетённость переросла в уныние, а затем и в панику.

7. Качество армии соответствовало качеству её предводителя. Средний командный состав был хорош, это были «офицеры» с богатым боевым опытом. Некоторые из них, несомненно, были одарённее Красса. Например, Гай Кассий Лонгин, предлагавший Крассу не спешить и двигаться к Селевкии вдоль реки (Plut. Crass. XX). Командиры просили консула стать лагерем и разведать силы врага (Plut. Crass. XXIII). Он проигнорировал все эти разумные советы.

Однако личный состав войска просто не мог отличаться высокими боевыми качествами. Лучшие легионы находились в руках Помпея и Цезаря, а они отнюдь не собирались делиться ими с менее значительным триумвиром[1208]. Правда, Цезарь прислал из Галлии тысячу легковооружённых всадников во главе с сыном Красса Публием, но против катафрактариев они оказались совершенно беспомощными. А другой конницы у Красса было мало. Стрелков из лука тоже недоставало. Красс не позаботился снабдить войска полевыми метательными машинами, которые в своё время Александр Македонский очень успешно применял против скифов.

Основную массу армии составляли неискушённые новобранцы, привлечённые перспективой богатой восточной добычи. У Красса, в отличие от двух других триумвиров, не было опытных ветеранов, прошедших со своим удачливым полководцем несколько успешных кампаний. Такие ветераны, лично преданные, дисциплинированные, умелые, составляли золотой фонд войск Помпея и Цезаря. По первому зову такие бойцы готовы были стать под знамёна своего «императора». За спиной у Красса не было блестящих побед, он явно не котировался в глазах солдатской массы. Поэтому у него не могло быть много испытанных в боях и лишениях ветеранов. Слабость рядового состава армии, несомненно, тоже сыграла свою роковую роль.

8. Фактор плохо поставленной разведки. Вообще римская разведка всегда была на высоте. О предполагаемом противнике стремились иметь самые исчерпывающие сведения. Широко использовались агентурная разведка, сбор разведданных через торговцев, союзников, вождей соседних с врагом племён. Всем этим прекрасно владел Юлий Цезарь[1209].

На Востоке были не только враги, но и греки, и эллинизированное население. На них можно было опереться. Провальная постановка разведывательного дела свидетельствует не только о беспечности Красса. Она – прямое подтверждение его несостоятельности как полководца. Бросив войска вглубь вражеской страны, он не позаботился обеспечить их безопасность, тем самым нарушив главный долг командира.

9. Незнание местности. Имея плохую разведку и не зная условий местности, Красс выбирал не лучший путь (т. е. самый безопасный и удобный), а кратчайший, что совсем не одно и то же. Ещё В. Вегнер отмечал, что Красс предпочёл путь ближайший, хотя и малоизвестный[1210].

43 000 человек, растянувшиеся в марше по степи, были слишком уязвимы для наскоков конницы. Не ориентируясь на местности, Красс не мог выбрать удобное для сражения место.

10. Чрезмерное доверие проводникам. Это было грубейшей ошибкой Красса. Но она была фатально запрограммирована заранее. Не позаботившись о разведке, не зная дорог, он просто вынужден был довериться проводникам. И тем самым вверил судьбу экспедиции в ненадёжные руки. Красс, очевидно, вообще плохо знал Восток и наивно полагал, что проводники не могут быть подосланы или подкуплены врагом. Он доверился сирийцу, притворившемуся перебежчиком (Flor. Ill. 6). Житель Карр Андромах, будучи проводником римлян, осведомлял парфян о каждом их шаге (Plut. Crass. XXIX). Николай Дамасский передаёт, что Красс делился с ним планами, а тот передавал их парфянам (Frg. 114.88). Арабам-проводникам парфяне были ближе, чем римляне. Неслучайно после битвы при Каррах именно арабы довершили разгром римлян, убивая их или захватывая в плен (см.: Plut. Crass. XXXI). Можно согласиться с М.М. Дьяконовым, что римский проводник, арабский вождь Абгар, желал поражения римлян[1211]. При чрезмерном доверии Красса один-единственный проводник мог существенно повлиять на успех всей кампании, поставив одну сторону в заведомо проигрышное положение, что в конечном счёте и случилось.

11. Стратегические просчёты Красса. Первый из них – после успешной кампании он отвёл войска на зимние квартиры в Сирию. Источники единодушно осуждают его за этo (Dio Cassius. XL.13; Plut. Crass. XVII). Г. Ферреро пытается оправдать его тем, что он не хотел углубляться в Парфию и думал выманить парфянскую армию ближе к Евфрату[1212]. Однако это не соответствует действительности, т. к. Красс планировал войну как наступательную. Отступление Красса является именно стратегической ошибкой. Он не стал развивать успех и потерял время. Парфяне поняли, что это не набег, а начало серьёзной войны[1213]. Они успели подготовиться, завладели путями сообщения[1214] и перехватили инициативу. Тем самым Красс нарушил одно из правил, впоследствии сформулированных Наполеоном: «Максимальное напряжение всех сил в начале военных действий и в одном месте».

Царь Армении Артабаз, лично прибыв в ставку Красса, предложил ему двигаться с армией через Армению. В этом случае к римлянам присоединились бы 10 000 армянских конных латников и 3000 пехотинцев (Plut. Crass. XIX). Кроме безопасного пути царь обещал ещё и снабжение для римских войск. Само по себе это было огромным плюсом. И стратегически это был оптимальный путь: через союзную страну в самое сердце парфянских владений. Имея надёжный тыл, можно было приступить к осаде Ктесифона. Путь через Армению избавлял от риска сражений на открытой местности, где только и могли проявиться в полной мере блестящие боевые качества парфянских катафрактариев. Отказу Красса нет оправданий!

Последний стратегический просчёт Красса – он бросил на произвол судьбы своего союзника Артабаза. Парфяне грамотно воспользовались этой ошибкой: их пехота вторглась в Армению и стала разорять страну, чтобы связать руки Артабазу, а всю конницу бросили против римлян. Силы союзников были разобщены, и парфяне сломили их поодиночке.

Более того, Красс обвинил армянского царя, просившего у него помощи, в измене (Plut. Crass. XXII). И даже пообещал покарать его. Тем самым он не просто оттолкнул союзника, а вынудил его пойти на сближение с Парфией. Красс бездарно превратил римского союзника во врага Рима!

12. Тактические ошибки Красса. Серьёзные стратегические ошибки были усугублены мелкими тактическими. Он вздумал пешим войском догнать кавалерию парфян! Он гнал воинов без