чрезмерно высокие, но узкие бесцветные коридоры, спутанные как клубок змей. Безжизненные пейзажи Ланнтрача явно отложились у Лорда в подсознании. Мне даже стало его немного жаль, но не то чтобы город, в котором я провел большую часть детства, отличался яркостью.

Мне захотелось спросить Фрею о множестве вещей: был ли когда-то у Ланнтрача свой Лорд? Являлся ли Лорд Руэйдхри его потомком? Или он вообще не из знатной семьи? И еще много чего, но спросил я нечто совсем иное.

– Ты когда-нибудь называла Лорда отцом?

Я понял, что задал не самый удачный вопрос, только когда Фрея вздрогнула как от удара. Она посмотрела на меня всего пару мгновений, взглядом, значение которого я так и не смог понять, и отвела глаза.

Она так и не ответила. Я так и не придумал, как извиниться.

Центр города оказался каменным. Больше от окраины он, собственно, ничем и не отличался. Фотография в сепии сменилась на черно-белую пленку. И даже солнце не добавляло цветов в эту унылую картину.

Мы остановились в гостинице – вытянутом здании из серого камня, расположенном на единственном открытом пространстве в городе – площади. Хозяйку гостиницы звали Остер. Я бы даже назвал ее красивой дамой средних лет, если бы не усталость, которая насквозь пропитала ее приятные черты. Голубые глаза Остер выцвели, будто она недосыпала годами и часто плакала. Худое лицо и длинные светлые волосы приобрели болезненный оттенок, словно в них проникла местная серость. Тем не менее Остер оказалась весьма приветлива, явно приободрившись при виде клиентов.

Комнаты в гостинице были обставлены просто, но со вкусом. Однако гнетущая атмосфера города, сочившаяся холодом через широкие окна, скрадывала весь уют. В комнате мне не сиделось. Хотя похоже, что это вновь проснулась моя сила, уже второй раз за день.

Я вышел из комнаты, спустился по лестнице и замер около входной двери. Разве нормально: вот так исчезать, ничего никому не сказав? Я, наверное, слишком привык жить один, раз просьба Фреи сообщать ей о моих ближайших действиях воспринималась как попытка контроля. Но ведь нормальные люди обычно сообщают, куда идут, тем, кому на них не плевать.

Я вздохнул, развернулся и снова пошел на второй этаж. Дверь Фреи была самой близкой к лестнице, так что постучался я именно в нее.

– Войдите, – голос у Фреи был сонный.

Вид, как оказалось, тоже. Она сидела, забравшись в кресло с ногами и завернувшись в плед. Волосы ее были распущены и мягким каскадом спускались с левого плеча. В полумраке они казались еще темнее, переливаясь всеми оттенками черного, так что я невольно засмотрелся.

– Холодно тут как-то. Будто и не лето вовсе, – сказала Фрея и зевнула, прикрыв рот рукой. И я с трудом подавил желание тоже зевнуть.

Недолго думая, я подошел к Фрее и накрыл ее лежащую на подлокотнике руку своей. Теплая золотистая энергия потекла к ней, и она улыбнулась. Пожалуй, мне во Фрее нравилось еще и то, что она совершенно не смущалась из-за подобных жестов. Чтобы ее смутить, нужно выдумывать что-то посложнее.

– Да тебя можно вместо камина использовать, – усмехнулась она, глядя на меня сверху вниз, ведь я опустился рядом с ее креслом прямо на пол. Он был холодным, но я этого почти не чувствовал. Горячие волны энергии еще бушевали где-то внутри.

– Это я тебя подкупить пытаюсь, – сообщил я, и Фрея постаралась сделать серьезное лицо. – Хочу выйти прогуляться, мой прекрасный рыцарь меня отпустит?

Я проникновенно посмотрел ей в глаза. Фрея задумалась.

– И чего тебе на месте не сидится? Неужели совсем не устал?

– Я ехать устал. Теперь пройтись хочется, размяться, – на самом деле это была только половина правды, но не рассказывать же про неведомую взбесившуюся силу, – тебя я с собой не тащу, отдыхай.

Я подумал, что она напомнит мне о том, чем все закончилось в прошлый раз, когда я ушел куда-то один. Но она сказала совсем другое:

– Хочешь – иди, не могу же я тебя правда на цепи держать. Только не пропадай надолго. Мне этот город не нравится. Я волноваться буду.

На самом деле если не воспринимать все в штыки, то ее волнение было приятным. Удивительно, но я почти готов был сказать, что передумал и никуда не иду, но волна энергии протестующе ударилась в грудь. Я убрал руку с ладони Фреи, побоявшись, что обожгу ее.

– Наслаждайся моим отсутствием, – улыбнулся я, вставая.

– Дей, – ее оклик догнал меня уже у входной двери, и я резко развернулся. Неужели передумала? – Спасибо, что не ушел, ничего не сказав. Я… я правда хочу, чтобы ты мог доверять нам и не воспринимал просто как попутчиков. Аин и Анс тоже так думают, просто выражают по-своему.

Полагаю, со стороны Анса дружеские чувства ярче всего проявлялись в том, что он до сих пор меня не убил и не обратил в марионетку.

– Я тоже не хочу быть для вас просто попутчиком, – сказал я раньше, чем совсем перешагнул через порог, чем успел толком подумать. Что ж, пускай.

Оттого, как радостно при этом загорелись глаза Фреи, мне тоже сделалось хорошо. Так хорошо, что почти больно.

Чтобы заглушить бушевавшую внутри энергию, пришлось хорошенько побродить по городу. Он везде оказался примерно одинаковым, некоторые улицы вообще как под копирку повторяли друг друга, разве что номера домов отличались. В общем – унылая и глухая провинция. Хотя, казалось бы, от одной из главных дорог не так уж и далеко.

Солнце скрылось. За горизонтом или за тучами – я так и не понял, – но в любом случае пора было поворачивать обратно. К несчастью, я замер на перекрестке двух улиц-близнецов, не совсем понимая, а обратно – это, собственно, куда?

Дорогу спросить было не у кого. Если раньше мне попадались редкие прохожие, то сейчас город будто вымер. Даже окна в домах не горели.

Ну круто. Теперь Фрея все-таки посадит меня на поводок и будет выгуливать только под внимательным наблюдением.

Вдруг мне показалось, что на меня кто-то смотрит, и я резко обернулся. Никого. Только серо-серая улица и медленно плывущие по ней облачка пыли. Но мне сделалось тревожно.

Я на пробу прошелся вдоль улицы, показавшейся мне чуть более знакомой, чем остальные. И через какое-то время снова уловил на себе этот взгляд. Колкий, тяжелый, очень-очень знакомый. Ненавистный.

«Как можно быть таким безответственным?»

Я дернулся, как от удара. Судорожно огляделся – вокруг все еще