— Всюду ножи! Под подушкой в спальне, на столе в гостиной… Зачем, дорогуша? Зачем столько ножей?

— З-за… з-защищаться…

Вопрос «От кого?» — застрял у Нико в горле. И так ясно: от давно несуществующих роялистов, полицейских агентов, шпионов и прочих заинтересованных лиц. От мифического Валицкого, наконец. От призраков прошлого, которые мешают жить в настоящем.

— От меня тоже, — выдохнул он. — Ладно. Почему ты сразу не призналась, что Томашина убил Валицкий?

Крапивину было любопытно, какие еще она придумает оправдания.

— Я боялась…

— Теперь уже не боишься?

— Боюсь! — Она оглянулась по сторонам, словно Валицкий мог пройти сквозь стены или вырасти из-под земли.

— Как он вошел в квартиру?

— Я… сама открыла ему. Я не видела, того, второго… Он где-то прятался, а потом ворвался следом…

— Интересно получается, — горько рассмеялся Крапивин. — Ты боишься Валицкого, но зачем-то пускаешь его в дом!

— Если я его не впущу, будет еще хуже…

— Куда уж хуже? Он оставляет тебе труп и скрывается! Ты хотя бы понимаешь, что тебе грозит?

Жанна нервно ломала руки, но продолжала стоять на своем. Она никого не убивала. А второго мужчину, который вломился в квартиру сразу за Валицким, вообще увидела первый раз в жизни. Вернее, она не успела его толком рассмотреть, потому что убежала в кухню. Потом он уже лежал мертвый, и она боялась взглянуть на него.

— Я устала, — заплакала она. — У меня нет больше сил… Иногда смерть кажется мне более легкой, чем такая жизнь. Я уже не раз собиралась свести с ней счеты.

— Что же тебе помешало?

— Страх. Он повсюду! Я боюсь боли и бессмысленных страданий. Боюсь, что не умру сразу, мгновенно, а буду долго мучиться! Боюсь пыток и насилия…

— Пыток?

— Вдруг, кому-то захочется выбить из меня тайну, которую я сама пытаюсь разгадать? Ты обещал помочь, — напомнила она.

— И не отказываюсь от своих слов. Почему бы тебе не познакомить меня с этим великим и ужасным Валицким? Где он живет? Как вы с ним связываетесь?

— Я ничего не знаю о нем…

— Так уж и ничего? Ты же сообщила ему свой новый адрес в Москве? Как?

— Я ничего не сообщала. У меня даже сотового нет…

Это была правда. Крапивин оставил ее без телефона и компьютера. Умышленно, чтобы она не связалась со своими сообщниками или сообщником. Впрочем, есть другие способы.

«Не поддавайся на ее уловки, — гундосил второй Нико. — Вряд ли Валицкий, на которого она переводит стрелки, — реальный персонаж. Жанна его создала в своем воображении, облекла в плоть и кровь и теперь искренне верит в его существование. Не исключено, что она его видит и слышит, примерно так же, как видит и слышит тебя».

— У тебя есть номер этого Валицкого?

— Говорю же, нет.

— Как он нашел тебя в Раменках?

— Вероятно, следил за мной.

«Или за мной», — рассудил Нико.

Его внутренний критик не преминул возразить: «Разве фантомы занимаются слежкой? Ты сам себе противоречишь, дружище. Вот, до чего тебя довела рыжая барышня. Она изворачивается и лжет, а ты развесил уши. Наивный глупышка! Тебя с детства обманывала собственная мать, и ты ничего не заподозрил. Так почему бы этой красотке с чужим лицом не поводить тебя за нос?»

— Он сам приходит, когда ему вздумается, и потом исчезает, не прощаясь. Он… дьявол! — возбужденно прошептала Жанна…

* * *

У Глории оставалась одна ночь, чтобы привести в порядок свои мысли, расставить точки над «и» и до конца понять то, о чем умалчивает шулер с бубновым тузом.

Она была уверена, что непременно получит подсказку в виде знака, которыми кишит доставшийся ей от Агафона подмосковный дом.

История с «ожерельем королевы», которая началась в Париже времен Марии-Антуанетты и спустя два века перенеслась в курортный городок Старый Крым, независимо от воли участников, стремительно приближалась к развязке. Какой она будет? Это предстоит узнать совсем скоро.

Мистические совпадения в этой удивительной любовно-криминальной интриге заставляли думать о гениальном замысле, который в нужный момент привел в движение пружину дивного механизма. Сначала со скрипом, потом все более набирая обороты, механизм этот делал свое дело.

Глория задавалась вопросом, являются ли они с Лавровым такими же винтиками сего механизма, как и все прочие персонажи?

— Их, по сути, не много, — вслух вымолвила она. — Семья Крапивиных, Анна Ремизова, погибшие Джо с Томашиным, да еще, пожалуй, граф Калиостро.

— Ты забыла домработницу Крапивиных Лизу, — вставил Лавров, помахивая в воздухе блокнотом. — И любовницу Николая, Лору. У меня тут ключевые факты записаны. Если ты помнишь, Крапивин видел подозрительный «ниссан» у нее во дворе.

— Есть еще настоящий отец Николая, — добавила Глория.

— Он же умер, если верить Берте Евгеньевне.

— Мертвецы, как ты успел убедиться, воскресают в новых обличьях.

— Так уж и воскресают! — скептически отозвался начальник охраны.

Глория оставила его реплику без ответа.

Они сидели в мастерской, куда Санта принес крепкий кофе, и обсуждали ситуацию. Глория говорила мало и внимательно разглядывала привычные вещи, собранные карликом в этом помещении без окон, представляющем собой нечто среднее между лабораторией алхимика и кабинетом мудреца.

Бюсты богов и философов соседствовали с мраморными головами Казановы и Калиостро. Молочные глаза последнего, казалось, наблюдали за происходящим, а каменные губы кривились в усмешке.

— По-моему, мамаша нашего клиента прикидывается больной, — заметил Роман, пробуя кофе.

Глория была того же мнения. Берта Евгеньевна поедала таблетки и слишком явно демонстрировала одышку. Однако ее вид и решительное поведение не говорили о серьезном заболевании сердца. Явиться к любовнице сына с ножом и браунингом в сумочке отважится не каждая здоровая дама. Тем более сердечница.

— Крапивина не смогла пустить в ход оружие, — продолжил Лавров. — Но исключительно потому, что нас было двое. Она далеко не глупа и вовремя сообразила, что со мной ей не справиться. Зато ее визит многое объясняет.

— Что, например?

— Во-первых, она вполне способна зарезать человека. У нее хватит и сил, и характера расправиться с врагами ее обожаемого сыночка. Во-вторых, она наверняка получала сведения от Томашина, которого вскоре сама же и прикончила, чтобы закрыть ему рот. Мавр сделал свое дело, — привел ее к женщине, которая соблазнила Николая, — мавра можно убрать.